Аэлита

— Я видела тебя во сне, — сказала Аэлита, — ты нёс меня на руках по стеклянным лестницам, уносил всё выше. Я слышала стук твоего сердца. Кровь била в него и сотрясала. Томление охватило меня. Я ждала, — когда же ты остановишься, когда кончится томление? Я хочу узнать любовь. Я знаю только тяжесть и ужас томления… Ты разбудил меня, — она замолчала, брови поднялись выше. — Ты глядишь так странно. Ты же не чужой? Ты не враг?

Она стремительно отодвинулась в дальний край постели. Блеснули её зубы. Лось тяжело проговорил:

— Иди ко мне.

Она затрясла головой. Глаза её становились дикими.

— Ты похож на страшного ча.

Он сейчас же закрыл лицо рукой, весь сотрясся, пронизанный усилием воли, и оттого невидимое пламя охватило его, как огонь, пожирающий сухой куст. Густая и мутная тяжесть отлегла, — в нём всё теперь стало огнём. Он отнял руку. Аэлита тихо спросила:

— Что?

— Не бойся, любовь моя.

Она придвинулась и опять прошептала:

— Я боюсь Хао. Я умру.

— Нет, нет. Смерть — иное. Я бродил ночью по лабиринту, я видел её. Но я зову тебя — любовь. Стать одной жизнью, одним круговоротом, одним пламенем. Иначе — смерть, тьма. Мы исчезнем. Но это — живой огонь, жизнь. Не бойся Хао, сойди…

Он протянул к ней руки. Аэлита мелко, мелко дрожала, ресницы её опускались, внимательное личико осунулось. Вдруг, так же стремительно, она поднялась на постели и дунула на светильник.

Её пальцы запутались в снежных волосах Лося.

— Аэлита, Аэлита, — видишь — чёрный огонь!

За дверью пещеры раздался шум, будто жужжание множества пчёл. Ни Лось, ни Аэлита не слышали его. Воющий шум усиливался. И вот, из пропасти медленно поднялся военный корабль, царапая носом о скалы.

Корабль повис в уровень с площадкой. На край её с борта упала лесенка. По ней сошли Тускуб и отряд солдат в панцырях, в бронзовых шапках.

Солдаты стали полукругом перед пещерой. Тускуб подошёл к треугольной дверце и ударил в неё золотым набалдашником трости.

Лось и Аэлита спали глубоким сном. Тускуб обернулся к солдатам и приказал, указывая тростью на пещеру:

— Возьмите их.

БЕГСТВО

Военный корабль кружился некоторое время над скалами Священного Порога, затем — ушёл в сторону Азоры, и где-то сел. Только тогда Иха и Гусев могли спуститься вниз. На истоптанной площадке они увидели Лося, — он лежал у входа в пещерку, лицом в мох, в луже крови.

Гусев поднял его на руки, — Лось был без дыхания, глаза и рот — плотно сжаты, на груди, на голове — запёкшаяся кровь. Аэлиты нигде не было. Иха выла, подбирая в пещерке её вещи. Она не нашла лишь плаща с капюшоном, — должно быть Аэлиту, мёртвую или живую, завернули в плащ, увезли на корабле. Иха завязала в узелочек то, что осталось от «рождённой из света звёзд», Гусев перекинул Лося через плечо, — и они пошли обратно через мосты над кипящим в тьме озером, по лесенкам, повисшим над туманной пропастью, — этим путём возвращался, некогда, Магацитл, неся привязанный к прялке полосатый передник девушки Аолов, — весть мира и жизни.

Наверху Гусев вывел из пещеры лодку, посадил в неё Лося, завёрнутого в простыню, — подтянул кушак, надвинул глубже шлем и сказал сурово:

— Живым в руки не дамся. Ну уж если доберусь до земли, — мы вернёмся.

— Он влез в лодку, разобрал рули. — А вы, ребята, идите домой, или ещё куда. Лихом не поминайте. — Он перегнулся через борт и за руку попрощался с механиком и Ихой. — Тебя с собой не зову, Ихошка, лечу на верную смерть. Спасибо, милая, за любовь, этого мы, сыны неба, не забываем, так-то. Прощай.

Он прищурился на солнце, кивнул в остатный раз, и взвился в синеву. Долго глядели Иха и мальчик в серой шубке на улетавшего сына неба. Они не заметили, что с юга, из-за лунных скал, поднялась, перерезая ему путь, крылатая точка. Когда он утонул в потоках солнца, Иха ударилась о мшистые камни в таком отчаянии, что мальчик испугался, — уж не покинула ли так же и она печальную Туму.

— Иха, Иха, — жалобно повторял он, — хо туа мурра, туа мурра…

Гусев не сразу заметил пересекавший ему путь военный корабль. Сверяясь с картой, поглядывая на уплывающие внизу скалы Лизиазиры, держал он курс на восток, к кактусовым полям, где был оставлен аппарат.

Позади него, в лодке, откинувшись, сидело тело Лося, покрытое бьющей по ветру, липнущей простынёй. Оно было неподвижно и казалось спящим, — в нём не было уродливой бессмысленности трупа. Гусев только сейчас почувствовал, как дорог ему товарищ, ближе родного брата.

Несчастье случилось так: Гусев, Ихошка и механик сидели тогда в пещере, около лодки, — смеялись. Вдруг, внизу раздались выстрелы. Затем, — дикий вопль. И через минуту из пропасти взлетел, как коршун, военный корабль, бросив на площадке бесчувственное тело Лося, — и пошёл кружить, высматривать.