Аэлита. Новая волна /002: Фантастические повести и рассказы

— Это неизбежно. Здесь жили такие же, как вы, пока не закончились ресурсы. Горстка людей улетела искать новые ресурсы. Остальные вошли в следующую стадию развития. Они — это я. И ваша цивилизация тоже на пути к этому. Вы уже научились создавать тела и помещать в них несколько личностей. Создать глобальное сознание уже возможно. Но вам этого не нужно. Вы — потомки тех, кто улетел отсюда. В вас живет та же мысль, что ресурсы Вселенной неистощимы. Но многие останутся. И войдут в разум вашей планеты.

Эпилог

Я осмыслил все, что поведал мне разум Горголы. Я верю ему. Он не будет отправлять солдат сражаться с Землей, если мы никогда не покажемся в его окрестностях (как я узнал, их корабли тоже были живыми организмами, а радиосигналы глушились обычным фоном, который накопился на планете с тех времен, когда на ней жили люди). Он дал мне тело человека. Пусть оно не мое, но оно полноценно. Ноги, руки, голова. Все на месте. Я сяду в капсулу и полечу на крейсер. А с него — на Землю. Я расскажу то, что узнал, людям. Я буду убеждать их, чтобы не тратили свои и чужие жизни на бессмысленную войну. И я буду не один. Вместе со мной это будут делать другие люди, которые так же, как и я, получили от Горголы новое, здоровое тело.

Ногинск, Московская обл., Россия

Анна Правдик (настроение)

Никто не должен быть один.

Небо плакало всю ночь. Ян, проснувшись, долго сидел на подоконнике, прислонившись лбом к прохладному стеклу, казавшемуся мокрым, и наблюдал, как струи хлещут по деревьям и бегут вниз по тротуару куда-то за угол дома. Незаметно рассвело. Окно его комнаты выходило на восток, и обычно пробуждался он вместе с солнцем, лениво проглядывающим из-за высотных домов. Когда сияющий краешек касался четвертого этажа, Ян вставал.

Но сегодня утром солнышка не было. Просто небо светлело одновременно со всех сторон. Это было удивительно. И мальчик сидел на подоконнике и смотрел, как мир приобретает цвет и яркость.

Напротив окна рос тополь. Дерево было выше пятиэтажки. Даже если распахнуть окно, высунуть голову и посмотреть наверх, то не разглядеть вершины. Но можно увидеть, как солнечные лучи просвечивают сквозь зеленую листву, и это тоже удивительно. Сегодня, однако, тополь был темным и влажным, но тоже красивым.

Ян открыл скрипучие рамы. В комнату ворвались свежесть и ветер. Паренек протянул руки, подставляя их дождю, коснулся тяжелых тополиных листьев. Набрав в ладони воды, он брызнул себе в лицо и улыбнулся. А хорошо все-таки!

Больше ждать он не мог. По привычке заглянул в пустую спальню родителей и сказал: «Доброе утро!» Расстроился, что вновь забыл о том, что их нет в кровати. Воздух сперт. А ведь вчера только проветривал. Распахнул окно спальни, почувствовав легкую грусть. Потом мысленно обругал себя, ведь он обещал быть счастливым и радостным. Обещание большую часть времени удавалось сдерживать, и лишь иногда в носу хлюпало, а в глазах щипало.

Ян скомкал одеяло на кровати, которую вчера старательно застилал. Так лучше. Так кажется, что родители были дома и просто куда-то ушли, пока он спал.

Потом мальчик сварил кофе и сделал пару бутербродов. Есть не хотелось, но он заставил себя. В конце концов, существует порядок — утром нужно завтракать. Днем обедать. Вечером ужинать. А перед сном обязательный стакан теплого молока с медом и два овсяных печенья. Все должно быть как всегда.

Затем Ян поднялся к соседям этажом выше. Дверь приоткрыта, как он ее вчера и оставлял. Мальчик вошел в пустую квартиру, полил цветы. Хорошо, вода еще текла из крана. Потом насыпал кошке корма. Он не знал, зачем это делает. Кошка, ласковое гладкошерстное создание с черным пятном на умной морде, исчезла неделю назад. Но вдруг вернется… А цветы зачем поливает? Не умирать же им от засухи. Ян принял решение и следовал ему, какими бы глупыми не казались его действия.

Все. Цветы полил, кошку накормил… Какое сегодня число? Он уже давно не считал дни. Когда назначено? На сегодня?

У соседей этажом выше, цветы которых он поливал, было старое-престарое радио. Но оно ловило лучше всех современных новоделок. Его собственный приемник давно молчал. Ян включил радио, долго настраивал волну. Наконец из динамиков полилась музыка. Мальчишка обрадовался. Значит, он не один, значит, еще кто-то остался. На душе стало легче. Музыка стихла, и усталый голос, шурша бумагами, произнес: