Аэлита. Новая волна /002: Фантастические повести и рассказы

Голос прозвучал где-то рядом, хотя в шлюзе никого не было. Инга пробиралась сюда именно из-за возможности побыть в одиночестве — отгородившись от всего звездолета, остаться наедине с собой и с книгами. С книгами о Земле, на которую они уже никогда не вернутся.

— Кто это сказал? — спросила Инга, требовательно оглядывая пустоту.

— Банальный здравый смысл, — тут же ответил голос.

— Да нет, я имею в виду, не «кто сказал эту мысль первым», а «кто со мной сейчас разговаривает», — произнесла Инга, нахмурившись.

— Это же очевидно, — ничуть не смутился голос. — С тобой разговариваю я.

— Правила вежливости предполагают, чтобы собеседник представился, — возразила Инга.

— Но ты же не представилась… — фыркнул невидимка.

Этот довод Ингу смутил, однако она тут же взяла себя в руки:

— Но ты начал этот разговор первым!

— Правда? — невидимый собеседник отчетливо хмыкнул. — А кому хотелось посмотреть на висящую в воздухе улыбку? Не тебе?

Инга быстро оглянулась, словно ожидая увидеть эту самую улыбку. Но увидела только голые стены шлюза.

— Ты видишь меня, а я тебя нет! Это нечестно!

— Это потому, что ты не там смотришь!

— А где надо смотреть? — Инга заинтересованно уставилась в пустоту. — Где можно увидеть привидение?

— Почему ты решила, что я привидение? — голос незнакомца прозвучал обиженно.

— Потому что на корабле кроме меня всего пять человек. И все они женщины. Я же сейчас отчетливо слышу мужской голос.

— Да, как у вас все запущено… — Инга услышала в голосе разочарование. — Хорошо, если ты действительно хочешь меня увидеть — выгляни в иллюминатор.

— Логично! — Девушка улыбнулась. — Если тебя не может быть на корабле, значит, ты снаружи. Вот только ты одного не учел, таинственный незнакомец. Мы сейчас находимся в гиперпространстве, и снаружи корабля по определению нет ничего.

— А ты все-таки выгляни, — голос звучал загадочно и чарующе.

Инга подошла к иллюминатору и обомлела — снаружи в клубах бурого тумана отчетливо просматривались очертания полупрозрачной кошачьей мордочки. И Инга могла дать руку на отсечение — эта мордочка улыбалась.

* * *

— Мне кажется, она слишком много читает, — голос Марины Владимировны был сух и тверд. — Это может плохо кончиться.

— Ой, и не говорите!

Полина Семеновна вязала свитер, искоса поглядывая в сторону флэтскрина, на котором крутили семьсот сорок третью серию «Возвращения любимого».

— Мне кажется, то, о чем я говорю, гораздо важнее сериала! — Марина Владимировна подняла лежащий на кушетке пульт и нажала кнопку «пауза». — Мы теряем Ингу.

— Запретить ей читать — вот и все! — В кают-компанию вошла Ниниэль Джалиновна, когда-то супруга капитана корабля, а сейчас председатель корабельного совета. — Нечего с молодежью цацкаться. Еще не хватало, чтобы она вышла наружу. Думаете, так просто она все время отирается в шлюзе? Наверняка код подбирает.

— Ну, код-то, положим, она не подберет, десять триллионов вариантов — это вам не шутка. — Марина Владимировна грузно опустилась на кушетку. — А вот полоснуть себя по венам… Медкомплекс на последнем издыхании, можем и не спасти.

— Сколько их было — самоубийц-то? — вздохнула Полина Семеновна. — И чего им только не хватает? Все не могут смириться, что никогда не увидят Землю. А что мы забыли на этой самой Земле? Ничего хорошего. Сплошная грязь и антисанитария. По мне, так нам и тут неплохо живется. Всегда сытые, всегда чистые, да и за здоровьем нашим медкомплекс как-никак присматривает.

— А шут их знает, чего им не хватает! — сказала Марина Владимировна.

— Это все книги, это все их тлетворное влияние, — Ниниэль Джалиновна высоко подняла указательный палец.

— Их с самого начала надо было скормить утилизатору.

— Хорошо, хоть потом спохватились.

— Спохватились, да поздно… Инга вон позапрятала их по всему кораблю…

— Найти и уничтожить! — твердо сказала Ниниэль Джалиновна.

— И найдем! И уничтожим! Пусть сериалы смотрит! Ее ведь в кают-компанию не затащишь.

— Это она нами брезгует! Пороть ее надо было больше!

— Поздно уже.

— Воспитанием заниматься никогда не поздно.

— Вот вы, Марина Владимировна, и займитесь ее воспитанием, а я посмотрю, как у вас это получится.

— И не сомневайтесь, Полина Семеновна, еще как получится. Посадить на недельку на хлеб и воду — сама свои книжонки утилизатору скормит.

— А как вы, Марина Владимировна, ее собираетесь на хлеб и воду посадить? Мы же ее личный код синтезатора не знаем. Как сделать, чтобы она котлетки да блинчики себе не заказывала? А?

— А мы просто запрем ее в каюте. — Ниниэль Джалиновна достала из кармана связку ключей и победоносно потрясла ей у себя над головой. — Но сначала с Ингой надо поговорить. Вдруг одумается?

— Да не одумается она, уж я-то ее знаю, — фыркнула Полина Семеновна. — Она вся в отца, тот таким же непутевым был. На первый год путешествия вены себе вскрыл. «Не могу, видите ли, оставаться в четырех стенах, они на меня давят». Помяните мое слово, Ниниэль Джалиновна, Инга так же кончит. У нее ведь вместо мозгов в голове сплошной сквозняк.