Аэлита. Новая волна: Фантастические повести и рассказы

Саня, кряхтя, повернулся всем телом на голос. Чертик сидел верхом на спинке соседнего кресла.

— Кто ты? — спросил вновь Саня.

— Интересно, это последствия контузии или ты от природы такой тупой? Лично я склоняюсь ко второй точке зрения. Во всяком случае, все предыдущие твои манипуляции об этом свидетельствуют очень красноречиво. По-моему, я тебе изложил в достаточно популярной форме, кто я такой.

— Посланник ада?

— О господи, — сказал чертик. — Повторяю в последний раз по слогам: дед Пихто. Он же конь в пальто. Доступно?

— Что тебе от меня нужно? — спросил Саня.

— Страшную военную тайну, — сказал чертик. — Отчего население Земли растет, а количество умных людей не увеличивается? Да, и правда ли, что у алжирского бея под носом шишка?

— Я не знаю, кто ты, — простонал Саня. — Я попал в катастрофу, мой корабль взорвался у этой чертовой планеты. Мощности моего передатчика не хватит, чтобы вызвать помощь. Я хочу жить, я хочу домой. Если ты можешь мне помочь, помоги.

— А я что делаю? — удивился чертик. — Что может скрасить одиночество так, как хороший и умный собеседник? Это ли не помощь? Или ты хочешь, чтобы я сплясал качучу?

— Я хочу домой, — повторил Саня.

— Стремление к дому — облагораживает, — заявил чертик. — Что может быть лучше момента возвращения? Жена бросается в объятья, повзрослевшие дети плачут от счастья, старуха-мать вытирает скупую слезу… Только вечные ценности делают жизнь человека по-настоящему наполненной глубинным смыслом, раскрывая ему суть вселенской гармонии…

Саня вновь застонал и закрыл голову руками.

Это было очень здорово, что Саня сумел все-таки разобраться с фунтовыми зондами. Это была необычайная удача, что в каких-то ста метрах под поверхностью обнаружилась вода. То, что Саня сумел собрать насос и наладить подачу этой воды, — вообще лежало за гранью простого везения.

— А потом у тебя кончатся продукты, и ты будешь охотиться на сусликов, — удовлетворенно сказал чертик. — И это правильно, потому что у сусликов вкусное и нежное мясо. Некоторые находят тонкий изыск в поедании змей, но тут ты не сможешь найти поддержку в моем лице. И дело даже не в том, что змея, по Фрейду, олицетворяет мужское достоинство, и не в том, что некий рогатый и хвостатый любил оборачиваться змеем, подвигая людей на путь познания истины, — нет, все гораздо проще. Ну не люблю я пресмыкающихся, что тут будешь делать… По мне так суслики в гастрономическом плане куда более предпочтительны…

Саня молчал. Он не разговаривал с чертиком уже третий день. Пока не помогало.

— Очень жаль, — сказал чертик, — что ты путешествовал в одиночестве. Наверное, виной твой скверный характер, раз ты не смог найти себе спутницу. А так ты бы смог родить трех сыновей — Сима, Хама и Яфета, ну и сколько-то там дочерей, чтобы заселить близлежащие земли. Между прочим, в какой-то паре сотне километров отсюда начинаются замечательные леса, поют птицы и бродят звери… Впрочем, кровнородственное скрещивание в конце концов привело бы твой род к вырождению, но ты бы об этом не догадался, принимая перед смертью стакан воды из рук младого потомка…

Саня проверил манометр, убедился, что резервуар капсулы полон воды и отключил движок. Перекрыл кран, выдернул шланг и начал его не спеша сматывать.

«Ишь ты, пара сотен километров… пару сотен километров я, наверное, пройти сумею, — неторопливо размышлял Саня. — Натянуть скафандр, чтобы не было жарко, нагрузиться пищевыми таблетками, сделать тачку для канистр с водой — и вперед. Беда только, что капсулу с собой не утащишь, а с ней и аварийный маяк».

Он уже понимал, что спасатели не придут, — слишком много времени прошло, и если не смогли найти по горячим следам… Он даже не вглядывался в ночное небо, выискивая блуждающие звезды земных кораблей. Хотя надежда умирает последней, не так ли? А я еще жив — значит, жива и надежда.

Вскоре пошли дожди. Желтая пустыня вдруг стала серой, а потом зеленой — из песка полезла густая трава.

— Ну вот, — сказал чертик. — Самое время, чтобы двигать к лесу.

Саня лежал на земле, подперев рукой голову, под импровизированным тентом и смотрел, как вода стекает на землю. Рядом с ним, под рукой, валялся планшет с карандашными набросками.

— Зачем тебе в лес? — спросил Саня.

— Мне в лес? Это, по-моему, ты собирался в лес. А мне лес не нужен. Мне и здесь хорошо. Мне вообще хорошо там, где мне хорошо. А когда мне хорошо, я не стремлюсь к изменениям, ибо сказано: лучшее враг хорошего. Но с другой стороны, меня совершенно не тянет закричать — остановись, типа, мгновенье, ты прекрасно! Так что пусть все идет, как идет, — дым в дом, дом в даму, а дама в маму. В этом и есть великая сермяжная правда, смысл и радость бытия.

Чертенок сидел тут же, под навесом, и сосредоточенно раскладывал пасьянс. Пасьянс не раскладывался, и тогда чертенок мухлевал, вытаскивая нужную карту из колоды.

— Когда ты говоришь, — сказал Саня, — мне кажется, что ты бредишь. Хотя не исключаю такой возможности, что на самом деле брежу я.

— Как ужасно мое представленье? — спросил чертик. — Да здравствует мир победившего солипсизма!