Аэропланы над Мукденом

Уже выпущенные машины постепенно переоборудовались звездообразными четырехцилиндровыми двигателями, более технологичными и легкими, а новый мотор позволил наконец выполнить давнее обещание военному ведомству и создать двухместный самолет на базе «четверки». К осени новая модель, схожая с прародительницей, но с улучшенной аэродинамикой, удлиненным фюзеляжем и увеличенным верхним крылом, совершала первые пробежки, когда в тройке единомышленников начался раскол.

Он вытекал из разных интересов троицы. Лишь Самохвалов не хотел ничего, кроме неба. И Джевецкий, и Костович имели массу идей для судостроения и прочих отраслей, к которым Петр был равнодушен. Глава «Садко» упустил момент, когда Огнеслав и старший брат предложили открыть ему моторный завод, больше не считая выгодным размещать на стороне заказы на основные узлы двигателей и ограничиваясь лишь сборкой. Естественно, одни только авиадвигатели не могли загрузить производство полностью: в 1894 году в Гатчине было собрано всего двадцать три самолета четвертой, пятой и один — шестой серии. Даже с двухмоторными потребностями военных «пятерок» и необходимостью замены двигателей по мере износа, у заводчиков получалось пристроить к месту менее сотни единиц продукции плюс некоторые расходные запчасти, что приемлемо для мастерской, но категорически мало для серьезного предприятия.

Василий Самохвалов и Костович с ходу решили максимально увеличить сбыт бензиновых двигателей за счет предложения их флоту для адмиралтейских катеров. Как в самой старой своей модели восьмидесятых годов серб применил жидкостное охлаждение, установил четыре цилиндра вертикально и получил идеальный вариант силовой установки: парогазовая турбина на катер не станет, а обычный паровой мотор имеет слишком низкий КПД и куда худшее соотношение масса/мощность. Реверс-редуктор и дейдвуд изготовить уже проще, поэтому акционерное общество «Костович, Самохвалов и К0» без труда получило приличный флотский заказ. Не остался в стороне и Джевецкий, гидродинамика — его конек.

Петр не мог пожаловаться, что он оставался один. Партнеры не изымали капиталы из «Садко», охотно выполняли заказы на поставку всего необходимого. Но изобретательский огонь у них полыхал совсем в другом направлении.

Чтобы изобрести что-то новое и рациональное, а не «орнитоптерный пароплан», автор должен неделями и месяцами жить в придуманном мире, где словно из кристалликов льда вырастает новая идея. Механик даже во сне видит, как крутятся шестерни. Гидродинамик чувствует себя то каплей, то потоком воды, разбиваясь о форштевень, скользя под ватерлинией, наматываясь на гребной винт и ударяясь о руль. Гидравлик печенью чувствует давление жидкости в трубопроводах, если, конечно, это не цирроз. Электрик даже в обычной комнате видит магнитные поля и потоки электронов. Изобретатель не может просто явиться на работу к восьми утра, включить мозг с перерывом на обед, в пять вечера выключить и забыть о работе до завтра. Так же — поэт, писатель, художник. Неудивительно, что гениальными поэтами, писателями, художниками и, конечно, изобретателями часто становились психически больные люди, слишком глубоко и безвозвратно ввалившиеся в мир своих грез, заполненный неважно чем — рифмами, метафорами, голубыми далями или ажурными решетками из лонжеронов, нервюр и стрингеров.

Больше не считая компаньонов единомышленниками, Петр сделал ставку на своих наемных сотрудников: Кшесинского, Таубе, Пля, Аюка. Господи, в мозговом центре ни одного русского, не считая меня, думал авиастроитель.

Через полгода после Арендта в Крыму случилась еще одна смерть, на этот раз встряхнувшая всю страну — умер император Александр III, так и не оправившийся от железнодорожного крушения. Как бы к нему не относились и не осуждали за консерватизм, для Самохвалова он стал первым в мире монархом, поднявшимся в небо на аэроплане, приказавшим создать первый центр подготовки военлетов и первую авиационно-разведывательную часть РИА.

За год в Воздухоплавательном парке насмерть разбились три летчика, двое из них — в штопоре. Парк, преобразованный в Офицерскую военно-воздушную школу, разделился на два отдела. Подготовку на аппаратах тяжелее воздуха возглавил бывший летный инструктор капитан-лейтенант Константин Константинович Арцеулов, который объявил своей целью найти выход из штопора и донимал Самохвалова своими опытами в аэродинамической трубе.

В том же году в Гатчину попал первый образец пулемета конструкции Хайрема Максима. Военные тут же начали умолять установить его в передней кабине «пятерки». До этого там побывала многостволка Гатлинга, с боекомплектом тянувшая под центнер и забракованная. Тело «максима» без воды и патронов весило всего двадцать четыре килограмма. Самохвалов посчитал, что при посадке в самолет стрелка веса пера — менее сорока килограмм — «пятерка» без нарушения центровки утянет пулемет, станок под него и боеприпасы. Деревянно-металлическую конструкцию, выдерживающую отдачу пулемета, придумали втроем Кшесинский, Аюк и новый мастеровой Йордановский.