Аэропорт

Однако «кацапский» и ККНРовский флаги настолько возмущали Андрея, таксиста из Львова, и его двух друзей, что они решили пробраться через нескончаемую двухсотметровую полосу смертельных препятствий к старому терминалу, сбросить «ганебнi гачiрки»[31] и вновь водрузить там украинский жовто-блакитный стяг[32]. Алексею сказали, что на то есть приказ.

Рано утром в тумане все четверо отправились к старому терминалу. Добрались до него без приключений. Быстренько сбросили два вражеских флага, после чего, позаимствовав одно древко из двух, водрузили на нем свой, сделали селфи для своих подруг и друзей в Фейсбуке, а потом два друга Андрея попросили Алексея «сфотать» их вместе.

Алексей, который, естественно, снял всю эту героическую эпопею с самого начала в мельчайших деталях, согласился без слов. Он вообще мало говорил, оправдывая свою фамилию — Молчанов. В компаниях Алексей предпочитал больше играть на гитаре, пить и петь, чем говорить. Он и в этот раз просто сказал: No problem! — и взвел камеру.

* * *

В это время за четыреста метров от них толстожопая краснорожая звезда российского кино по имени Александр Поребриков, в бронике и каске с крупной, заметной надписью «ПРЕССА», прилаживался своей одутловатой щекой к холодной стали пулемета «Утес». Под камеры российского телевидения и под одобрительный гогот сепаров.

В последнем своем безумно популярном сериале он виртуозно сыграл ведущую роль тщательно законспирированного шпиона, чьей задачей было поднять фашистское восстание сразу после Второй мировой войны в населенном преимущественно евреями южноукраинском городке, чтобы досадить маршалу победы тов. Жукову.

Не прошло и трех-четырех лет, как, наконец, любимец публики — киношный фашист стреляет сам в реальной жизни из реального крупнокалиберного, смертельного оружия реальными патронами по «реальным фашистам». Из той самой кельи монастыря, выходившей единственным окном на взлетное поле.

— Все путем. Жми на газ, дядя! — весело заорал бывший ростовский мойщик машин, а ныне борец за независимость Донбасса от киевской хунты, командир отряда сепаров и герой российского телевидения по кличке Ламборгини.

Поребриков нажал на курок... Он не думал никого убивать. Он просто стрелял, как ему казалось, в никуда. Или не казалось. Короче, просто мудак на войне. Как будто там не хватает своих. С обеих сторон.

Одна пуля попала Андрею в живот, другая пробила ногу навылет рядом с бедренной артерией. Как выяснилось, из четверых только фотограф Алексей знал, как остановить кровь, что он и сделал, используя аптечку одного из бойцов и подручные средства, а потом вколол теряющему сознание Андрею обезболивающее.

— Раны серьезные, мужики. Срочно нужно в больницу, на операцию. Срочно, иначе...

Мужики по мобиле связались с командиром Степаном-Бандером и на его законно агрессивный вопрос: «Якого х...я ви там робите?»[33] — ответили, что Боксер при смерти.

— Тащiть його бiгом сюди, чортяки! Ми прикриемо![34] — проорал он в трубку и стал по открытой связи вызывать «чайку».

Один из ребят незадолго до этого неделю провел в старом терминале. Как почти что «местный», он быстро пробежался по развалинам и вернулся с рваными грязными носилками.

Они уложили потерявшего сознание друга на носилки и побежали по взлетке назад. Алексей бежал вполоборота, на шаг впереди них и снимал кадр за кадром, как из автомата палил...

Взлетка представляла собой декорацию к четвертой серии «Безумного Макса». Искореженные куски железа, болванки от «Града», неразорвавшиеся мины и снаряды, расставленные обеими сторонами растяжки, кучи битого стекла и стекловаты. Под ногами было ужасно скользко. Ночью выпал снег, который местами растаял, а местами превратился в черный гололед.

Секунд через двадцать их заметили сепары и открыли по ним частый автоматный и пулеметный огонь. Из нового терминала в ответку пошел плотный огонь прикрытия. Бандер держал слово.

Кроме того командиру, похоже, удалось вызвать и «арту»[35], и те попытались накрыть противника минометным огнем. Несколько мин со специфическим визгом приземлились и взорвались недалеко от продолжавших свой смертельный забег.

В детстве Алексею очень часто снился один и тот же, повторяющийся до мельчайших подробностей сон. Будто бежит он по болоту, кишащему ядовитыми змеями. Их так много, что вся поверхность болота буквально состоит из змей, по головам и хвостам которых он, собственно, и бежит. При этом Алексей осознавал, что стоит ему хоть на секунду замешкаться, замедлить шаг — змеи укусят его, обовьют ноги и утянут вниз. Как правило, все кончалось тем, что он просыпался в холодном поту, так и не достигнув сухого берега, и вслепую шел по ночной комнате искать теплую маму.

Он вдруг понял, с предельной ясностью расшифровал для себя, о чем его, мальчишку, предупреждал этот вещий сон, но сейчас проснуться бы он не смог. Пот прошибал его не от ужаса, а от напряжения. Несмотря на хорошую физическую подготовку, сердце выскакивало у него из горла, азбукой Морзе стуча в гортани, на кончике языка, в ушах.