Читаем Аэропорт полностью

Аэропорт

В 4 часа 26 минут утра первые российские спецназовцы, вооруженные до зубов, без единого выстрела вошли в здание Верховного Совета Автономной Республики Крым и вышвырнули на улицу, предварительно разоружив, немногочисленную милицейскую охрану.

В течение следующих двадцати минут захватчики разместились на всех этажах и по периметру здания, внеся в него автоматы, пулеметы, гранатометы, взрывчатку, БК и провизию, необходимую для ведения городского боя в изоляции и окружении в течение двух недель.

Жители Симферополя, проходящие или проезжающие в то утро мимо парламента, могли видеть триколор Российской Федерации, развевающийся над зданием рядом с флагом крымской автономии вместо привычного жовто-блакитного стяга Украины.

26 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА. КИЕВ

— У меня пропущенный звонок, — своим вкусным веселым голосом сказала Ника, перезвонив ему через десять минут.

— Я завтра уезжаю.

— Так скоро? Куда?

— Домой.

— В Америку?

— Да, в Даллас.

— Дома заждались уже, наверное?

— Да, конечно. Слушай, Ника, — он не заметил, как и сам перешел на «ты», — не хочешь выпить со мной по рюмочке сегодня? На прощание?

— Хочу. Когда?

— Через полчаса, через час, если тебе удобно.

— Удобно. Через полчаса. Где?

— «Мафия» тебя устроит? Мы там познакомились. И от отеля через площадь...

— Да, — ее голос тоже звучал необычно напряженно, будто она делала над собой некоторое усилие.

Он позвонил в Room Service, перенес ужин в гостинице на одиннадцать вечера — через три часа. Попросил водку заменить шампанским, добавить фруктовую тарелку и еще один бокал.

Потом принял душ, посмотрелся в зеркало, будто никогда не видел себя прежде или словно больше никогда не увидит себя в будущем. Он показался сам себе другим. Что‑то изменилось, и он не мог понять что.

Почистил зубы. Кинул в рот пригоршню «тик-таков». Надел чистое белье, носки, чистую белую рубашку, которую ни разу во время всей командировки не носил. Надел чистые, только что после стирки, джинсы. Как шутили в его далекой юности — джентльменский прикид: джины, часы, трусы.

Первый раз вышел на улицу без камеры. Он был у дверей «Мафии», когда заметил Нику, выходящую из такси. Ненакрашенная, усталая, но безумно красивая.

Они ели карпаччо из лосося и тунца, запивали шампанским. Он рассказывал свои фирменные анекдоты. Она смеялась. Как он уже любил ее смех, ее улыбку!

Когда шли по темной площади к стоянке такси перед его гостиницей, держались за руки.

На стоянке было штук двадцать свободных машин. Алексей и Ника стояли и смотрели друг другу в глаза.

— Поднимешься со мной? — вдруг спросил он.

Он еще не успел закончить, как она ответила «да».

Они вошли в холл, вбежали в лифт. И там он почувствовал на своих губах ее губы, кончик ее языка — у себя во рту.

Они начали раздеваться, пока бежали по коридору. О’кей, шли быстрым шагом. Он чуть не сломал карточку, открывая номер. Вставлял ее не той стороной. Она взяла у него карточку и вставила правильно.

Уже в постели он пытался закрыть ее открытый рот своими губами, чувствуя, как ее ноги все сильнее сжимают его бока выше талии. Он уже не ощущал боли в сломанном ребре. Он чувствовал себя только внутри ее, только ее губы на своих, только ее грудь под своей.

Она резко дернула головой, освободила рот, словно ей не хватало воздуха, и закричала. Она кричала и кричала. Потом закричал, вернее, зарычал он.

Горничная, прикатив на тележке поздний ужин, остановилась у двери, собралась было постучать, но опустила руку и с понимающей улыбкой тихонько покатила тележку назад, к лифту. Когда в номере перестали кричать, она выждала минут пять, вернулась и постучала.

Они лежали, прижавшись друг к другу, двадцатидвухлетняя девушка и мужчина вдвое старше ее. Она обняла его рукой и положила ногу ему на бедро, чуть подальше бедра... Она слушала, как азбукой Морзе бьется его сердце, и тут зазвонил его мобильный.

*** * ***

Алексей уехал рано утром. Не в Даллас. Он уехал на войну, которую он перестал ждать и которая только начиналась. Ксюша плакала, когда он сообщил ей.

— У меня сразу заболел живот, — сказала она сквозь слезы. — Пожалуйста, будь осторожен.

Поезд вез Алексея в Крым. Русские уже захватили аэропорт в Симферополе, и все рейсы были отменены.

— Прости меня, Рыжик, — тихо сказал он.

*** * ***

Никин телефон все звонил и звонил. Это был Степан. Она не брала трубку. Стояла у окна, гладила рыжего кота на подоконнике и беззвучно плакала. Но слезы ее были одновременно грустными и счастливыми.