Аэропорт

«Вчера я обнаружила ее в сумочке и решила отнести в гостиницу, оставить на ресепшн, потому что собираюсь на неделю в Одессу — а вдруг ты приедешь. В общем, когда сегодня утром я приехала в гостиницу, подошла на ресепшн и стала отдавать им твою зарядку, дежурная вдруг сказала: «А вот как раз его супруга! Можете ей лично и отдать». Какая сучка, дежурная! Мне показалось, что она ехидно так улыбнулась. Представляешь, я стою, как дура, с твоей зарядкой в руке и смотрю на рыжую красавицу, твою Ксению. И вдруг, сама не знаю почему, говорю: «Какая вы красивая!». Не знаю, как у меня это вырвалось. А она так смотрит на меня сквозь очки и говорит: «Это вы красавица. Вы знакомая Алеши?». И тут меня как прорвало. Я начала врать, как никогда в жизни. Будто я работаю в пресс-центре Майдана, и мы там познакомились. И ты оставил там свою зарядку, и меня послали ее передать в гостиницу. Я уверена, что она мне поверила. Прости меня, милый. Мне не по себе из‑за того, что я наврала с три короба, из‑за того, что твоя жена такая красивая, такая замечательная женщина, и сам понимаешь из‑за чего! Я веду ее в Михайловский сегодня, покажу Андреевский спуск, а потом мы пообедаем в «Канапе». Классная программа, да? Жаль, тебя нет с нами. Но ты, как говорится, в наших сердцах, да? Я очень скучаю по тебе. Спать не могу. Ника. Р.S.: Хотела написать: Твоя Ника. Но не написала. Вот».

«Девочки мои! Что же вы со мной делаете?!» — сказал сам себе Алексей, вышел из затхлого номера, спустился вниз и вновь оказался на улице города, в котором больше не было ни одного милиционера.

* * *

— Вот, на посту возле машиностроительного [ред. — техникума] задержали. Подозрительный, — доложил Расстрелу помощник. — Из Луцка, Западная Украина. Говорит, учится здесь. Чему здесь можно учиться, в этой дыре? Вот студбилет техникума местного. Но все равно странно. Староват он для техникума. И сам билет какой‑то новенький, чистенький.

Помощник протянул Расстрелу паспорт и студенческий билет задержанного.

— Хогошо, мне как газ нужна газминка. — Дыркин, картавящий, как памятник на площади, бросил документы на стол. — Ведите в «пегеговогную». Пгиготовьте пациента. Я сейчас спущусь.

Дыркин сменил белую рубашку на черную, надел кожаный фартук под горло, вытащил из чемодана короткий железный прут и начал медленно спускаться по лестнице, насвистывая увертюру к «Вильгельму Теллю» и отбивая ритм штырем по ладони в перчатке.

Пленник сидел на стуле в душной темной комнатке, в одних трусах и носках, со связанными за спиной руками и черным матерчатым мешком на голове, с дыркой для носа и рта.

Дыркин перестал насвистывать, разглядывая молодого человека. Тот выглядел слишком хорошо тренированным и накачанным для студента техникума. Дыркин слегка нагнулся и нанес пленнику удар штырем по правой голени. Неожиданная резкая боль пронзила того с головы до ног. Пленник дернулся, замотал головой и закричал.

Дыркин ударил еще сильнее, по другой голени. На улице криков никто не слышал. Каждый крик и каждый новый удар слышал лишь охранник на лестнице.

Крики продолжались еще минут пять. Потом затихли...

— Я так и знал, — сказал Дыркин помощнику, поднявшись к себе в офис и вытирая со лба обильный пот. — СБУшник. Пгидет в себя, запиши все, что скажет. Дать воды — и в подвал. И пговегь, ноги не сломаны?

Он выпил воды прямо из горлышка графина, достал телефон и, когда на другом конце ответили, спокойно отрапортовал:

— Все идет по плану. Обустгаиваемся. Нагод доволен. Жовто-блакытные не шевелятся.

— Папа очень доволен вами, — похвалил его собеседник. — Продолжайте в том же духе и держите нас в курсе. Еще две телевизионные группы в пути. Это все, чем сейчас можем помочь.

— Служу тгудовому нагоду, — бойко сострил Дыркин.

— Служите, служите, — без всякого намека на юмор сказали на другом конце и повесили трубку.

13 АПРЕЛЯ 2014 ГОДА. ВЕДЕНО. ЧЕЧНЯ

— Шамиль, завтра выдвигаешься с батальоном в Красный Камень, — телефонный разговор велся на чеченском. — На броню сядете в Ростове. БК, пайки, стволы и форму, если нужно, получите там же, брат. Связь по месту будете держать с Расстрелом. Телефон, позывной, канал для связи — все у тебя есть. Готовность номер один. Смотри, брат, не подведи меня и Чечню. Иншаала.

— Иншаала, Рамзан. — Услышав гудки, Шамиль Бараев повесил трубку, позвонил помощнику, чтобы батальону объявляли тревогу, и включил телевизор с экраном во всю стену, — новости по «России-24».

— Горожане и жители Солегорского района приветствуют решение о референдуме, — возбужденно вещал журналист, стоя посреди жиденькой но шумной толпы, усердно размахивающей (привезенными съемочной группой из самой Москвы) в центре Солегорска. Над толпой возвышался гигантский железный Ленин с портретом Путина на груди. — Вы видите, как радуются люди, как обнимаются с ополченцами, приносят им цветы и еду...