Аэропорт

— Держите мою, — протянула Ника и хихикнула, — раз уж вы на сегодня мой работник, то разгребите пока снег у ворот, во дворе.

Кайл ухмыльнулся, перехватил лопату в другую руку, на манер ружья, из — за толстых варежек жест получился неловким, он чуть не уронил лопату и наклонил голову.

— Слушаюсь, мэм.

Ника укоризненно хмыкнула и направилась к гаражу. Кайл улыбаясь, под шарфом все равно не видно, глядел ей вслед, потом встряхнулся и принялся сгребать снег.

Работа спорилась, разрумянившаяся от мороза Ника сгребала снег на своей половине подъезда. Джой бегал вокруг пытаясь ловить снег. Время от времени он поджимал лапы, но уходить в дом не хотел. Кайл сосредоточенно скидывал снег на своей половине.

Все вокруг настолько отличалось от его жизни, от серых громад Большого Яблока, суету вечно теплого города Ангелов. Он будто нырнул в безвременье. Без спешки, без лишних людей. Все это осталось где-то очень далеко. И дышалось холодным дымным, горьковатым воздухом, на удивление очень легко.

«Я будто попал в фильм, в странный сюрреалистический фильм, сотканный из образов. Снег символизирует чистоту и этой чистоты вокруг слишком много. Меня по странному стечению обстоятельств занесло в абсолютную чистоту, — он оглядел улицу вокруг, все было засыпано белым снегом. Дома, деревья, заборы, дорога. Даже лес, темными штрихами виднеющийся далеко через огромное снежное поле, был весь в снегу. И сверху, с неба, тоже летел снег.

— А мороз это символ одиночества, — на этой мысли Кайл совсем не эстетично шмыгнул замерзшим носом, — и я, грубо, лопатой, счищаю эту чистоту с дороги, преодолеваю препятствие, находясь в одиночестве. Нет, не с простой дороги, а с Большого Жизненного Пути.

Пожалуй, Джой будет нарушителем спокойствия. А Ника, — тут он надолго задумался. Ника не вписывалась в выстроенный сюжет, — может, она будет северной колдуньей? Доброй? Злой? Не зря же она помогла мне, пусть будет доброй. Пусть и немного странной на первый взгляд».

Ника, не догадываясь о его глубоких, философских, мыслях, легко закидывала снег на сугробы вокруг подъездной дорожки. И Кайл, исподтишка любуясь ее ловкими движениями, решил покрасоваться, подхватил на лопату последние оставшиеся комья снега и закинул их одним махом через забор. Лопата вырвалась из рук, глухо звякнула упав и боль тупым шилом прошла через запястье. Кайл негромко охнул. Не столько от боли, сколько от неожиданности.

— Вы в порядке? — с тревогой спросила Ника, подойдя ближе, глядя на то как он схватился за руку, — поранились? Или вывихнули?

Джой услышав тревогу в голосе хозяйки тоже подошел, сел рядом с Никой и растопырив уши слушал, что она говорит.

— Вывихнул, кажется, — Кайл облизнул губы, — лопата вывернулась, не удержал.

— Идите в дом, я тут закончу и приду, — Ника сердито стряхнула снег с капюшона. Джой трусцой засеменил к крыльцу и Кайл послушно последовал за ним.

— Суровая у тебя хозяйка, — сказал он, поднимаясь на крыльцо.

Джой в ответ шумно отряхнулся и пошел на кухню лакать воду. Нарушитель спокойствия и порядка из него получался аховый, слишком послушный.

В прихожей Кайл стащил с головы шапку и уставился в зеркало.

— Как меня сюда занесло? — спросил он у своего отражения. То благоразумно промолчало. Кайл покачал головой и принялся выбираться из верхней одежды. Рука неприятно ныла.

****************************

Его кисти были красивыми, пальцы, длинные и изящные как у пианиста, ногти с маникюром, кажется, даже полированные. Ника осторожно, боясь причинить боль неловким движением растирала его запястье мазью и исподтишка любовалась тем, какие у него руки. Изящные запястья и сильные, даже слегка жилистые, предплечья. И кожа теплая, будто бархатистая. Приятная на ощупь.

— Ну как же вы умудрились, — пальцы Ники мягко скользили по его руке от ладони вверх к локтю, — зачем вы вообще взялись за лопату если не умеете с ней обращаться?

Она огорчено покачала головой.

Кайл сидел на диване, лицом к лицу с Никой и смотрел на ее нахмуренное лицо сверху вниз, и ощущал как наливается тяжестью низ живота. «Успокойся, она всего лишь втирает тебе лекарство в руку, — сказал он себе и втянул воздух через зубы, стараясь не смотреть на ритмично скользящие по коже пальцы Ники блестящие от мази, — успокойся или она это увидит и испугается, решит что это домогательство. Будет о тебе плохо думать».

Но организм решил, что раз Ника рядом, то слушаться необязательно. Хорошо, что Кайл не снял теплые брюки, они были достаточно толстыми и скрывали непрошенные, подростковые, реакции организма.

— Достаточно! — Кайл резко вдернул руку и встав с дивана отошел к окну. Серость за окном как раз то, что нужно, чтобы взбесившиеся гормоны успокоились.

— Извините, — Ника поднялась на ноги, — я не нарочно сделала вам больно.