Аэросмит. Шум в моей башке вас беспокоит? [litres]

Мы записали песню под названием The Sun, такой поп, что-то между Ленноном и Маккартни. Она вышла в 1966-м и ненадолго задержалась на радио, но хитом не стала. А вот в Европе она была популярна: там ее называли Le Soleil. В словах говорилось о том, чтобы не спать всю ночь и смотреть, как утром встает солнце.

It comes once a day through the shade of my window
It shines on my bed, my rug, and my floor
It shines once a day through the shade of my window
It comes once a day and not more

Оно встает каждый день из теней моего окна

Оно сияет на моей кровати, ковре и полу
Оно сияет каждый день из теней моего окна
Оно встает всего один раз

Это точно было одно из лучших мгновений Дона Соломона. На другой стороне была When I Needed You, она была потяжелее, более экспериментальная… это была наша версия песни The Yardbirds. К тому времени нам снова нужно было сменить название – CBS переживали, что наше странное написание (The Strangeurs) все равно немногим отличалось от других The Strangers, поэтому нас могут засудить. Так мы стали Chain Reaction – постоянный, неудержимый поток энергии.

В тот день у меня был первый духовный религиозный опыт, когда я пел с The Beach Boys. Я и еще шесть тысяч ребят из колледжа Айоны, и все мы пели California Girls.

Тогда я переехал из своего дома в Йонкерсе на Двадцать первую западную улицу, в единственное синее здание во всем квартале. Там я жил с Линн Коллинз, шикарной блондинкой, которую я отбил у своего гитариста Марвина Патаки. В 1969-м я был на концерте Zeppelin в Tea Party. Когда группа спустилась со сцены, я пошел поздороваться с ребятами, потому что Генри Смит работал на Бонзо, и как вы думаете, кто вышел из гримерки под руку с Джимми Пейджем? Линн Коллинз. Она была воистину одной из лучших девушек в этом рок-н-ролльном городке. И я тогда подумал: «Если я ее и уступлю, то лучше уж такой легенде, как Пейдж».

В итоге Генри стал нашим первым администратором (которому мы могли заплатить), и поскольку он жил в Вестпорте, Коннектикут, в более богатом районе, чем я, он мог устраивать нам хорошие концерты. Генри продвигал Chain Reaction на такие концерты, куда мы никогда не смогли бы попасть сами, например разогрев у Sly & Family Stone, The Byrds и, самое крутое, The Yardbirds. Джимми Пейдж играл на басу, Джефф Бек – на ведущей гитаре, а мы – на седьмом небе. Мы привезли оборудование в мамином фургоне. The Yardbirds приехали на грузовике. Мы вытащили наши вещи и положили их на тротуар, пока они вытаскивали свои. У них было какое-то фантастическое оборудование, и я решил пошутить:

– Теперь главное – не перепутать.

Я видел, что Джимми Пейдж никак не может вытащить усилитель, поэтому сказал:

– Давай помогу.

И так я стал помощником The Yardbirds. По крайней мере, мне было о чем рассказать, пока Aerosmith набирала обороты.

Как ни странно, три года спустя Генри Смиту, который все еще работал нашим администратором, теперь уже на полную ставку, позвонил старый приятель, Брэд Конлифф, который был охранником одного клуба в Гринвич-Виллидж под названием Salvation, и спросил Генри, не может ли он помочь его хорошему другу Джимми Пейджу с его новой группой, The New Yardbirds (всегда уважайте охранников). Генри купил билет до Лондона, взял все свои пожитки, а именно – большой ящик для инструментов в наклейках, в котором места хватало только для трусов, но туда он напихал травы и направился в Европу, чтобы помочь своему другу с этой новой группой, которая за одно лето превратилась в Led Zeppelin.

Всем нравится преувеличивать свое прошлое, как и мне – выжимать значимость из того, что могло или не могло произойти. А вначале можно говорить все что угодно. Бек играл на гитаре, Джимми Пейдж – на басу, это была реинкарнация The Yardbirds (после ухода Эрика Клэптона), невероятная, неудержимая, фанковая, перегруженная ритм-энд-блюзовая машина. Train Kept a-Rollin’ пробирал до костей… из этой песни шли и пар, и пламя, и все вокруг дрожало, как товарный вагон под метом.