Аэроторпеды возвращаются назад

Именно так и говорил в своей бесшабашной речи Джонни Уолтерс, стоя на столе и держа в одной руке наполненный вином стакан, а в другой — большой лист плотной бумаги с подписями и печатью. Виски и вино сделали свое дело: компании было весело, глаза блестели, в комнате раздавался громкий смех. Сигаретный дым тяжело висел в воздухе — и, может быть, из-за этого все вокруг словно тонуло в радостном тумане. Даже сам хозяин почувствовал приятную неуверенность в движениях, когда, подняв руку, попытался остановить пылкого оратора.

Подожди, Джонни, нельзя же так расхваливать человека! Я ведь могу и покраснеть…

Уолтерс на миг замолк, посмотрел на Гордона и нарочито иронично прищурил левый глаз:

Ты?. Ты покраснеешь, Дик? Нет, быть такого не может. Офицер великосакской армии не имеет права краснеть ни на секунду. Это было бы слишком революционно для лейтенанта, только что получившего диплом, а?.

И, подождав, пока компания вдоволь посмеется над его остротой, Джонни Уолтерс продолжал:

Но я лично буду любить нашего Дика, что бы с ним ни случилось. Ничего не поделаешь, ведь он мой старый приятель. И такой парень! Когда-нибудь я буду счастлив написать в своих воспоминаниях: учился, дружил и выпивал со славным Ричардом Гордоном, более известным в те дни, как Дик или, еще лучше — Верзила Дики. Друзья мои, нашего Верзилу Дики — вот кого я люблю… Правда, мы с ним чуть-чуть отличаемся ростом и вообще внешностью, но…

Новый взрыв веселого смеха прервал Джонни Уолтерса: гости не могли удержаться, услышав такое откровенное признание. Дело в том, что Джонни был коротеньким и толстым человечком с вечно взъерошенными волосами, и в гуще их никому и никогда не удалось бы обнаружить пробор, как старательно ни расчесывался каждое утро Джонни. Да, он и впрямь немного не совпадал по росту и внешнему виду с Диком, который всегда был безупречно аккуратен…

Но продолжаю, хотя вы очень мешаете мне неуместным в такую серьезную минуту хохотом. Мы же все хорошо понимаем друг друга, — не умолкал Джонни. — Понимаем буквально без слов. Вот, чего, например, желает сейчас наш Дик? Я знаю. Он хочет, чтобы я закончил речь. Вот! А знаете что? И я хочу того же самого. Только никак не могу остановиться. И хочу, и не могу. Короче говоря…

Неизвестно, долго еще разглагольствовал бы Джонни Уолтерс, но в эту минуту кто-то из компании ласково и вежливо взял его крепкими руками поперек талии и снял со стола.

Мы поможем тебе, Джонни. Заканчивай теперь не речь, а стакан, потому как мы свое вино уже выпили. А Дик пусть сам скажет, чего он все-таки хочет теперь, когда первым из нас получил диплом лейтенанта. Дики, что ты тянешь? Может, твой язык уже позабыл твое собственное имя и не знает, куда повернуться?.

На такое оскорбление был только один достойный ответ — немедленное действие. Дик Гордон поднялся резким, четким движением, его гибкая высокая фигура застыла, точно он услышал команду «смирно!»

Я лишен ораторского дара, уважаемые джентльмены, — вежливо сказал он, — я не привык, как вам известно, выступать на публике, да еще и неожиданно. Вы спрашиваете, чего я хочу в дальнейшем? Того же, чего хотел и раньше: работать, конструировать, изобретать. А будет все это делать студент Гордон, поручик Гордон, лейтенант или даже генерал Гордон — от этого результаты, я надеюсь, не изменятся.

Дорогой мой Дики, ну как же не хвалить тебя! — радостно воскликнул Джонни Уолтерс и тотчас умолк, потому что рот его внезапно оказался залеплен здоровенным куском булки с ветчиной. Дик Гордон невольно усмехнулся, но в ту же секунду услышал серьезный голос Тома Даунли, который спрашивал его:

А почему бы тебе не рассказать нам о своих планах? Ведь мы до сих пор почти ничего не знаем о твоем изобретении. Мы, если память мне не изменяет, твои приятели и друзья. Всем нам известно, что ты изобрел некий усовершенствованный танк. Один небольшой, но знающий человечек из военного министерства шепнул мне, что чин лейтенанта — слишком малая награда за это изобретение. Недаром говорят, что сам профессор Ренуар заинтересовался твоей работой. Я знаю, что военные изобретения — не тема для лекций перед широкой аудиторией. Но — разве мы чужие люди?. Что именно ты изобрел, Дики, скажи хоть вкратце?

Дик Гордон склонил голову и молчал: он колебался. Джонни Уолтерс успел проглотить то, что тормозило поток его красноречия, и жалобно добавил:

Дики, дорогой Верзила Дики, в самом деле, даже я, твой сдержанный и стойкий друг, могу чего доброго умереть от любопытства. Не скрывай от нас, расскажи. Жажду узнать что-нибудь о твоем изобретении ничуть не меньше, чем запить эту плохонькую ветчину хорошим стаканом вина! — и он, подняв стакан с вином, выпил его до дна, не отрываясь.