Аэроторпеды возвращаются назад

Да, это видит и сам генерал Ренуар из своей кабины. Однако — разве это бой?.. Большевистские самолеты избегают стычки… Они поспешно возвращаются обратно, несутся на свою территорию… Жаль, потому что пушки у истребителей эскадрильи Гагарина наверняка куда дальнобой- ней, они разнесли бы вражеские самолеты еще до первого выстрела с их стороны. Что за трусы эти большевики? Вот так защитники границы! Убегают — и еще как.

Новая депеша:

«Вражеские самолеты бегут. Не меняю курса.

Г а г а р и н».

Действительно, большевистские самолеты разлетелись во все стороны, как испуганные птицы, их уже не видно. Путь чист. Дорога открыта. Вперед!.. Генерал Ренуар отдал приказ:

   — Радировать Гагарину и Райволе: «Сомкнутым строем

   — вперед. Высота: две тысячи пятьсот метров». Передать по радио в аппаратную аэродрома, Миети: «Курс аэроторпед без изменений, высота две тысячи пятьсот. Все».

Он снова глянул в призматический бинокль, направленный вперед, на юго–восток: нет ли чего на горизонте?.. Нет, все чисто. Но… что это?.. Какая чушь… Да нет, не может быть!..

И все же это так: на советской стороне границы работают прожекторные установки. Генерал ясно видит едва заметные лучи, вибрирующие в свежем утреннем воздухе. Бессмыслица: к чему прожекторы днем?.. И, главное, сколько же их? Словно вся граница уставлена этими прожекторами, которые слаженно выпускают свои концентрированные лучи вверх, в чистое небо. Какие–то странные игрушки… Так пусть играют, генерала Ренуара и его эскадрилью это не интересует.

Однако… какая–то неясная, непонятная тревога прокралась в мозг генерала Ренуара. Сперва удивительное бегство советских самолетов, хотя его и можно было объяснить тем, что большевистские пилоты встретили гораздо более многочисленного врага. И все же это никак не соответствовало их прославленному упорству. Что–то здесь оставалось невыясненным… А после — эти прожекторы… Генерал Ренуар не отрывался от призматического бинокля. И вдруг он увидел неожиданную, ужасную картину.

Передняя шеренга истребителей, быстро мчась в вышине, оказалась над лучами прожекторов, которые засияли светящимися пятнами на крыльях и корпусах самолетов.

И мгновенно эта первая шеренга самолетов дрогнула. Передние самолеты закачались, как лодочки на морских волнах. Затем они пошли вниз — сперва ровно, а потом кренясь все сильнее и сильнее. Вслед за этим генерал Ренуар увидел, не веря своим глазам, как самолеты–истребители, гордость его отряда, самолеты, которыми командовал его любимец, лейтенант Гагарин — как эти самолеты, кувыркаясь в воздухе, точно куски жести, падают вниз, без единого выстрела, без всякой попытки выровняться, будто все их экипажи мгновенно погибли.

Несколько страшных секунд генерал Ренуар наблюдал это мертвое, бездушное падение. А тем временем новые шеренги самолетов влетали в зону действия прожекторов, зону их бледных голубоватых лучей, начинали качаться — и, переворачиваясь, как и первые, падали вниз.

   — Радируйте: «Стоп! Не приближаться к прожекторам! Стоп!» — прокричал в телефон генерал Ренуар и не договорил приказ: он увидел, как врезались в землю первые омертвевшие самолеты и как земля ответила им огромными облаками дыма, которые поднялись вверх, окутав новые самолеты, падавшие сверху. Это были взрывы бомб и снарядов на борту истребителей и бомбовозов.

Генерал Ренуар не выдержал страшного зрелища: ведь погибали его создания, погибали его бойцы… Он закрыл глаза ладонью — но тут же снова отнял ладонь. Он вспомнил, что отряд ждал его приказов, расходясь веером в стороны перед линией смертоносных прожекторных лучей, едва выделявшихся, как и раньше, на ясном небе. Кроме того, вслед за эскадрильями истребителей и бомбовозов летит первая батарея аэроторпед. Что же делать?.. Мозг генерала Ренуара работал, как в горячке. Остановить, остановить сейчас же!..

   — Радируйте в аппаратную аэродрома, Миети: «Немедленно остановить движение торпед. Изменить курс, направление прямо на запад до нового приказа. Самый малый газ».

Прокричав это в телефон, генерал взглянул в бинокль. Однако автожир вместе с торпедами уже приближался к зоне, где разлетались в стороны, направо и налево — истребители и бомбовозы. А лучи прожекторов тихо колыхались в воздухе, оставаясь на прямой линии, шедшей наискосок от поверхности земли до высоких кучерявых облаков. Первые шеренги аэроторпед все быстрее приближались к границе лучей. Конечно, требовалась по крайней мере минута, чтобы заставить их остановиться и изменить курс…

   — Гринберг! Стоп! — крикнул генерал. Он понемногу овладевал собой. Это было крайне необходимо: от его нервов, его воли зависела теперь участь всех его подчиненных, которые растерянно ждали приказов, придерживаясь указанного курса, под прямым углом к границе лучей.

Автожир остановился. Он неподвижно висел в воздухе; машину поддерживали лопасти большого горизонтального пропеллера, вращавшегося с максимальной скоростью. А торпеды все приближались к лучам… слепые чудовища бездумно выполняли предыдущий приказ, прорываясь прямым строем в Советский Союз…