Афанасий Никитин

Кстати, его дипломатическая карьера в Москве складывалась не очень гладко. Едва Менон прибыл в Москву, он, как он сам писал в воспоминаниях, «вынужден был посетить МИД и выразить протест в связи с оскорбительным отношением советской прессы к признанному национальному лидеру, отцу нации Махатме Ганди». В ответ он услышал ссылки на то, что индийская печать также позволяет себе оскорбительные замечания в адрес Ленина и Сталина. Однако Менон не счел возможным согласиться с такого рода аргументацией и сказал, что в Советском Союзе пресса прямо отражает мнение руководства страны, в то время как индийская пресса свободна и не зависит от позиции властей. Кстати, Менон оказался последним иностранцем, видевшим Сталина живым – это произошло 13 февраля 1953 года. Его участие в открытии памятника Никитину в Калинине оказалось первым официальным мероприятием, в котором участвовал индийский посол за пределами Москвы.

После выхода в отставку Менон несколько лет возглавлял Общество советско-индийской дружбы и в конце жизни, в 1979 году, успел стать лауреатом международной Ленинской премии «За укрепление дружбы между народами». Остается добавить, что лауреат Ленинской премии еще и состоял почетным членом Королевского географического общества по изучению Азии в Лондоне и написал интересную автобиографию «Многие миры», которая еще в советские годы была переведена на русский… Достойный, в общем, человек представлял Индию на открытии памятника Афанасию Никитину в 1955 году. Впрочем, и авторы памятника – тоже не менее достойные люди. Расскажем и о них.

Скульптор Сергей Михайлович Орлов покинул наш мир более полувека назад, однако на форумах коллекционеров («Твой фарфор», «Форум любителей искусства и старины» и др.) любой артефакт, связанный с этим человеком, до сих пор вызывает серьезный ажиотаж. Например, за уже упомянутую монографию Н. Нерсесова, небольшую брошюру объемом в 27 страниц запрашивают 2900 рублей! В разделе «Советский фарфор» на форумах коллекционеров работы Орлова вообще считаются бесценными, к тому же их осталось очень немного.

Да-да, мы не ошиблись: автор памятника Афанасию Никитину в первую очередь известен как «малоформист», художник, создававший шедевры так называемого художественного фарфора, маленькие фигурки, а не гигантские монументы. Судьба Орлова – и творческая, и человеческая – была непростой. Начнем с того, что в детстве он едва не умер от голода в родном Петербурге в годы послереволюционной разрухи. Спасаясь от голодной смерти, семья Орловых переехала в Вологду. Спустя два года скончался от воспаления легких отец, и забота о детях легла на плечи матери. Еще в школе на уроках рисования проявились способности Сергея к лепке, а потом, обучаясь в ФЗУ на паровозного слесаря, он параллельно посещал занятия в вечерних мастерских Вологодского художественного техникума, а потом – в частной художественной студии Юлии Ферапонтовны Лузан. Она была талантливым педагогом, последователем народно-фольклорной линии «Мира искусства» и ученицей самого И. Я. Билибина. Орлов хорошо усвоил ее уроки, научился делать фигурки «в русском стиле», что нашло выражение в его тяге к украшению скульптурных композиций стилизованным орнаментом в билибинском духе. В скобках заметим, что среди работ самого Билибина после смерти художника нашли наброски, эскизы картины, где он собирался изобразить Афанасия Никитина. Вряд ли Орлов об этом знал, но интересное получилось совпадение: Билибин собирался изобразить тверского купца, а ученик его ученицы воплотил этот замысел в металле, создав памятник! Таких удивительных совпадений в истории Никитина будет еще немало.

В 15 лет Орлов создал свою первую скульптуру, представляющую собой вылепленную из глины и раскрашенную гуашью фигурку старика, стоящего на постаменте. «Фигурка раскрыла основы дарования будущего скульптора: страсть к полихромии, к гротеску, народному юмору, а также богатое воображение и природную фантазию», – отмечается в его биографическом очерке на сайте «Русский фарфор». 1929 год был переломным в жизни и всей страны, и художника. Орлов покидает Вологду, отправляется вслед за Ю. Лузан и ее дочерью в Москву, пытается найти работу в сфере искусства. Попытки поступить во ВХУТЕИН оказываются безуспешными, что впоследствии даст повод недоброжелателям писать, что «художник не получил систематического художественного образования». По счастливой случайности он попадает на работу в московский Музей керамики (находившийся тогда напротив Пушкинского музея), в керамическую лабораторию, где продолжил профессиональную работу.