Афанасий Никитин. Время сильных людей

— Вот если б лодку… — предложил Михаил. — Десятивесельную, например. Все сядем да подналяжем дружно. Нас не то что лодки, галера — и та не догонит. На такой и в море выйти можно. Если в виду берега держаться и вдаль не отплывать…

— Ишь размечтался, — бросил Хитрован. — Где ты такую посудину возьмешь?

— Тут люд хоть и кочевой, а к реке близко живет, и море рядом. Если по берегу пошукать, наверняка такую отыщем, — пробормотал Михаил.

— А кто тебе ее даст? — сварливо поинтересовался купец.

— А кого я спрашивать буду? Срежу, и все дела.

— Как бы голову не срезали за такое озорство, — вздохнул Андрей.

— Семи смертям не бывать, одной не миновать. Да и все веселее, чем причитания тут ваши слушать. Пойду на поиски, пока рассвет не пришел. — Михаил вскочил, поправил на боку чудом сохранившуюся саблю и начал карабкаться на склон.

— Погоди, я с тобой! — воскликнул Афанасий, спешно натягивая ссохшиеся до хруста сапоги.

— Надо оно тебе? — спросил Михаил, уже возвышаясь над краем лощины.

— Ты со мной в деревню за товаром пошел, теперь я тебя одного не отпущу.

— Они пушечку мою любимую умыкнули, как было не пойти? — улыбнулся Михаил, помогая другу выбраться из лощины.

— Куда пойдем-то — вниз по течению али вверх?

— Да тут куда ни пойди, везде земли татарские. Лодку днем с огнем не сыскать. Боюсь, мы сегодня весь их флот, какой был, до самого моря перетопили.

— И поделом.

Михаил кивнул, соглашаясь.

— Так пойдем-то куда? — снова спросил Афанасий.

— А давай вверх? По течению спускаться легче, ежели лодку найдем.

Друзья повернули в нужную сторону и пошли шагом бывалых ходоков, держа спины ровно, согнув руки в локтях и ступая вначале на пятку, затем перенося вес на носок. Под ноги они не глядели, зная, что чутье само пронесет мимо ям и колдобин, а вот если глядеть, свалишься неминуемо. Любой, кто попробовал бы идти с ними рядом, в едином ритме, скоро отстал бы и задохнулся, корчась от колющей боли в правом боку, но некому было составить им компанию. Берег был пуст и безжизнен.

— Слушай, Афоня, — Михаил нарушил затянувшееся молчание. — Эвон уже сколько отмахали, а жилья нет как нет.

— Ну? — откликнулся тот, сохраняя ровность дыхания.

— Ты не помнишь, мы мимо деревень каких не проплывали?

— Нет, — ответил Афанасий.

— Что нет? Не проплывали или не помнишь? — спросил Михаил и остановился.

— И то и другое нет, — ответил тот, поворачиваясь к другу. — А ты отчего дерганый такой? Гнетет тебя что?

— Не гнетет, с чего ты взял, передряги эти просто… Устал.

— Гнетет, я ж вижу. И удивляюсь. Ты купцом не первый год ходишь, всякого навидаться да натерпеться уже должен был…

— Тш-ш-ш. — Михаил приложил палец к губам. — На потом исповедь оставим. Слышишь, вроде скотина какая-то?

— Скотина? — Афанасий прислушался. — Да, кажись, мычит кто-то. А звук откель?

— Да вот вроде оттеда. — Михаил флюгером развернулся вслед за своим вытянутым пальцем.

Они поспешили в ту сторону, стараясь не очень высовываться над чахлыми кустами, коими густо зарос весь берег. Как знать, может, дозор стоит?

Вдалеке между деревьями мелькнули тусклые огоньки. Друзья остановились, замерли, вглядываясь, вытянув шеи, как суслики. Разглядели наскоро вбитые в землю столбы с плошками, в которых тлели неяркие огоньки. Десятка три крытых войлоком повозок на огромных деревянных колесах без спиц. Они стояли рядами и образовывали некое подобие улиц, где шатры над повозками были как бы жилыми домами, а те, что со скарбом, — вроде сараев и заборов. В центре этого «городка» была площадка, на которой горел большой костер. Вокруг бродили смутные тени, не иначе стража.

Внутри некоторых войлочных хижин горели очаги, выбрасывая сквозь круглые отверстия в потолке струйки белесого дыма, вынося оттуда запахи жареного мяса. У купцов, не отведавших с утра маковой росинки, забурчало в животах.

Невдалеке они углядели стадо выпряженных из повозок быков с огромными кривыми рогами и горбами сала на загривках. А где-то невдалеке блеяли невидимые в темноте овцы. Похрапывали лошади. Кудахтали куры в специальных садках, притороченных к задкам иных телег. По меркам кочевников, это было очень большое стойбище.

— Опять попали, — грустно произнес Афанасий. — Обходить этот ползучий хлев опасно, наверняка какая-нибудь гадкая овца шум поднимет. А собаки? Где овцы, там и собаки ведь?

— Не, — ответил Михаил. — Татаре собак любят. Но по-своему. Как изловят, сразу в котел. Но овцы те не хуже собак: если чужого учуют, такой шум поднимут, только держись. Ну? Возвращаться?

— Пока до наших доберемся, рассветет. А с восходом и татаре в путь двинутся. Как раз на нас выйдут.

— Уходить надо. Только они быстро идут. На конях да на повозках, быками запряженных, а мы от них пешедралом, — зло сплюнул Михаил.

— А может, спрячемся где?

— Не выйдет. Они овец полумесяцем пускают. Те объедают все, что на пути встретят. Травы вообще не остается, кусты голые, как после зимы стоят. Там нас вмиг узрят.

Афанасий задумчиво сорвал с ближайшего куста клейкий молодой листочек. Покатал его в пальцах.

— Выходит, уходить надо от берега? В горы?