Афера

К чему это он? О чем? Разве не у него в шкафу я нашла все те игрушки? Не успела я прийти в себя после визита в квартиру тех двоих бандитов, как на меня накатили воспоминания о шкафчике боли. Нужно просто успеть выведать про формулу и передать ее заказчику до того, как он доберется до того шкафчика.

– Я не боюсь, – отвечаю тихо. Это неправда. Мне страшно.

Он снова всматривается в мое лицо, в его глазах горит, смешанное с раздражением, возбуждение. Я жду, что он набросится на меня прямо здесь. Но он только шумно выдыхает, а потом прижимает меня к себе. Так нежно и бережно, что это кажется неправдоподобным. Кажется, я попала в один из своих самых романтичных снов. К слову, такие сны я последний раз видела очень давно, еще тогда, когда мне не нужно было заниматься шпионажем за деньги. Конечно, его ласковый жест не означает, что он не возненавидит меня потом, когда все узнает. Но сейчас я доверчиво прижимаюсь к его плечу, расслабленно прикрыв глаза.

* * *

– Проснись, – тормошит меня Гордеев. Открываю глаза и понимаю, что мы приехали. В окно видно самолет. А я, начиная привыкать к его чудачествам, наверное, не удивилась бы, если бы мы совершили перелет на летающей тарелке.

Мы поднимаемся на борт самолета. Я оглядываю большие кресла, в которых, наверное, очень комфортно летать. Павел пристегивает меня, крепко придавив ремнем к сидению. Садится в кресло напротив меня. Самолет взмывает в небо.

Как только самолет набирает высоту, Гордеев достает ноутбук и погружается в работу. А я оглядываюсь по сторонам. Роскошный белый салон самолета. Я уже видела подобный, когда на одном из прошлых заданий пришлось лететь в Европу. И теперь не увидела ничего для себя нового. Кажется, тогда в самолете были еще гостиная и что-то типа комнаты отдыха.

– Пойдем, покажу тебе самолет, – говорит мужчина, перехватив мой взгляд. Кажется, мимо него ничего не проходит незамеченным.

Берет меня за руку и ведет по проходу. Впереди две комнаты. Первая – спальня.

Он заходит в комнату, а я мнусь на пороге. Красные стены и позолоченные колонны и бортики кровати. На постели красное покрывало, отделанное золотым узором. Роскошь золотой отделки переливается от света торшеров на стене.

Сделав усилие над собой, я переступаю порог комнаты. И только теперь могу разглядеть огромную картину, сделанную росписью на стене. И опять это что-то из мифологии. На картине один из античных богов на колеснице держит за талию хрупкую девушку. Невольно я залюбовалась сюжетом, даже не понимая, что он олицетворяет.

– Похищение Персефоны Аидом, – шепчет мне в ухо Гордеев. И я тут же вспоминаю, что мне стоит его опасаться. Вздрагиваю, тут же упираясь спиной о его грудь, и резко отшатываюсь вперед.

– А в другой комнате что? – Спрашиваю, делая шаг в сторону выхода.

Но не тут-то было. Он перехватывает меня за талию, прижимая к себе и утыкаясь носом мне в макушку. Я с шумом выдыхаю воздух из легких. Сердце больно бьет в грудную перегородку в ожидании грубости и заламывания рук. А может, у него даже на самолете есть шкаф с игрушками? И сейчас он не постесняется пустить их все в дело. Ужас сковывает дыхание, я пытаюсь вырваться, но он крепко держит меня.

– А в другой комнате что? – Напоминаю про экскурсию в надежде вырваться.

– Здесь остаться не хочешь? – Шепчет мне в ухо, прикусывая мочку. По телу ползут предательские мурашки. Он это чувствует, тут же припадает губами к шее.

– Ты обещал экскурсию, – напоминаю, уже хриплым голосом. Почему он так влияет на меня? Мне нельзя поддаваться своим чувствам. И совсем нельзя что-то к нему чувствовать.

– А ты хочешь продолжить экскурсию? – Шепчет хрипло мне в шею, чуть отрываясь от поцелуев.

Нет, я хочу остаться и забыть обо всем на свете.

– Ага, – отвечаю.

– Хорошо, – говорит, внезапно отпуская меня. От неожиданности я пошатнулась на размякших ногах, но смогла устоять. – Пошли.

Он берет меня за руку и ведет во вторую комнату, которая оказывается небольшой гостиной с мини-баром и прикрученными к полу барными стульями возле барной стойки. Гордеев проход к бару, открывает, спрятанный под стойкой, холодильник.

– Вина? – Спрашивает, повернувшись ко мне.

– Да, пожалуйста, – выдыхаю облегченно. Кажется, на сексе он не намерен настаивать. И это ведь хорошо.

Мужчина наполняет бокалы, протягивает мне один.

– Почему у тебя везде Персефона? – Спрашиваю, успокоившись и вспомнив сюжет картины. И ведь во дворе его дома тоже стоит статуя, изображающая именно эту богиню.

– Она не дает мне забыть, что не все в жизни нам подвластно, – отвечает он, делая глоток вина. Его взгляд сейчас серьезен, как никогда. Кажется, он говорит что-то, имеющее для него большое значение.

– Разве есть то, что тебе не подвластно? – Говорю шутливо. Ведь возможности этого человека могут поразить любое воображение.

Он даже не улыбнулся в ответ.

– Конечно, есть. – Сказал тихо. – И забывать об этом нельзя.

Интересно, что заставило его понять эту истину?

– Почему именно Персефона? – Спрашиваю его снова.

– Она не выбирала свою судьбу. Хоть и была дочерью Зевса, свою участь определить сама не могла.