Афера

– Ну, там, откуда это пришло, денег побольше будет. Гораздо больше. – Грэнвилл махнул рукой так, словно миллион долларов – мелочь в кармане. – Я старался подкинуть вам еще полмиллиона, но другие члены комитета заупрямились. Банк носит мое имя, однако приходится быть дипломатом. – Грэнвилл умолк и фыркнул так, будто именно дипломатия – самая неприятная сторона его работы. – И все же это почти вдвое больше, чем за всю историю нашей компании получил компаньон со стажем в один год. – Грэнвилл немного помолчал. – Но вы заслужили эти деньги. Заслужили вплоть до последнего цента. – Грэнвилл поморщился, словно с неприязнью вспоминая перепалку с коллегами по Исполнительному комитету из-за премиальных Эндрю.

– Поверьте, я очень признателен вам, даже слов не подберу. – Фэлкон смущенно переступил с ноги на ногу.

Старик внимательно посмотрел на свою юную звезду.

– Наверное, не стоило бы говорить вам этого, Эндрю, – Грэнвилл повернулся к окну и тут же вновь перевел взгляд на Фэлкона, – но вы напоминаете мне меня самого в молодости. Блестящий, настойчивый, решительный и, конечно, любимец женщин. – Уинтроп широко улыбнулся, и морщинки по обе стороны его рта сложились в четко очерченную решетку. – Похоже, ко мне вы никогда не приходили с одной и той же дамой.

Они засмеялись, пожалуй, несколько принужденно, ибо в шутке Уинтропа проявилась явная симпатия к Фэлкону, отчего оба испытали неловкость. Люди вроде Уинтропа редко позволяют себе такую откровенность.

Он глубоко вздохнул.

– В один прекрасный день, Эндрю, вы станете старшим компаньоном. И день этот не так уж далек. Возможно, старую гвардию это не осчастливит, но в наши дни инвестиционные банки – игра молодых. Новые технологии обгоняют нас, стариков. Мы все еще выдаиваем клиентов, с которыми банк поддерживает отношения добрую сотню лет. Какое-то время это еще будет приносить дивиденды, но настанет час, когда источник иссякнет. И тогда нам понадобитесь вы.

Фэлкон опустил взгляд.

– Понимаю, понимаю, Эндрю, вам неловко слушать все это. Но это пьяный разговор – как, впрочем, и весь вечер. Правда, как подумаешь, что за год банк заработал около шестисот миллионов долларов, голова и без выпивки кругом идет. Особенно, если почти половина этой суммы принадлежит тебе лично.

Оба некоторое время молча, с застывшими лицами смотрели друг на друга. Затем Грэнвилл снова расплылся в широкой, непринужденной улыбке.

– Внизу еще есть кто-нибудь, Эндрю, мальчик мой?

Фэлкон покачал головой. Он ценил то, что Грэнвилл всегда обращался к нему по имени. Все остальные в банке звали его «Фэлкон». Безотчетно, должно быть.

– Нет, все ушли. Ведь уже три часа.

– Что, естественно, заставляет меня задать следующий вопрос: вы-то что здесь делаете?

– Сам толком не знаю. Просто решил поболтаться. Уходить не хотелось.

– Что-то никогда я не замечал, чтобы вы просто болтались. Вы ведь не из тех, кто транжирит время. Вы ни минуты не стоите на месте. Когда-нибудь это доведет вас до беды. Внутри у вас словно мотор заведен, я почувствовал это уже через три минуты после начала нашего собеседования в Гарварде. Оттого, конечно, я и взял вас на работу. Любой ваш шаг преследует определенную цель. Тому, что вы делаете, всегда есть причина. И сегодня вы задержались позже всех тоже не случайно.

Фэлкон поднял взгляд на старика. Последние четыре года Грэнвилл был его наставником и другом. Уже давно Эндрю не имел такого близкого, почти как отец, человека. Он вовсе не отличался сентиментальностью, но вдруг понял, что Грэнвилла Уинтропа ему будет не хватать. Но старик поймет его, и они навсегда останутся друзьями.

– Я ухожу из банка. – Фэлкон всегда говорил прямо, это было у него в характере, как и у Грэнвилла. Он попытался угадать по его лицу, как тот отнесся к услышанному, но тщетно. – У меня появилась некая возможность, – вновь заговорил Фэлкон, смущенный бесстрастием собеседника. – Возможность завести собственное дело. Мы с партнером разработали программу, которая, как нам кажется, найдет широкое применение в области здравоохранения. В перспективе это золотой дождь.

Уинтроп сдержанно улыбнулся.

– Миллиона за один вечер вам недостаточно? – спокойно осведомился он.

Фэлкон пропустил вопрос мимо ушей и продолжал уже более возбужденно. Сдержанная улыбка – дурной знак.

– У меня есть шанс заняться чем-нибудь самостоятельно. Это шанс заработать действительно большие деньги. Если все пойдет, как мы полагаем, через два-три года компания будет стоить от пятидесяти до шестидесяти миллионов долларов. И это по самым скромным подсчетам. Может, гораздо больше. И конечно, мы разместим свои средства в «Уинтроп, Хокинс и К°».

Грэнвилл отвернулся к окну.