Афера

Всадник удаляется. А Валентин чувствует, как какая-то неведомая сила тащит его за ноги, затылок с тупою тяжестью бьется то обо что-то мягкое, то обо что-то твердое…

Озноб охватывает живот, грудь. Валентин хочет натянуть на себя одежду, но – это ветка, отвратительно мокрая… Вода, льющаяся с нее, попадает ему в рот, в нос, хочется откашляться, но тут же он приходит в себя и понимает, что находится в воде – дышать нельзя. Он отталкивается от чего-то руками, чувствует, как его ладони, не находя опоры, вязнут в чем-то тягучем, как дрожжевое тесто.

Неожиданно кто-то начинает тащить его за собою, и что-то внутренне подсказывает ему, что этой силе не надо сопротивляться. Голос у нее какой-то знакомый:

– Валя, только молчи, ни слова, – шепчет ему эта сила. – Молчи! Это я, Михаил, замри. Все потом! Только ничего не говори. Могут услышать!

– А где же Еж? – разбитые в кровь губы Валентина едва шевелились. «Устал… как я устал… как хочется спать…»

2

…Телу так неприятно. Ветер сильный, с холодным дождем, и куст колючей веткою хлещет по щеке. Продолжает знобить. Что это за куст, шиповника или малины? Валентин открывает глаза. Над ним какой-то человек.

– Наконец-то… Валя, это я, Михаил… Молчи… – он закрывает ладонью губы Валентина, и шепчет:

– Ты ранен, легко, – видно, стреляли из патрона с контейнером. Пуля вскользь прошла по затылку и, срикошетив, ушла в сторону. Повезло тебе, дорогой.

– Кто ты? – с трудом воспринимая действительность, только и смог спросить Валентин. Но, рассмотрев лицо своего спасителя, освещенное лунным светом, как низковольтной лампочкой, висящей где-то вверху далеко за спиною, успокоился и как-то обмяк.

– Я здесь уже пятый день, – рассказал Михаил. – Косой пригласил меня на охоту, стрелял в меня, думал – убил. Так что и мне не меньше повезло. Вот так, дорогой. Если бы не топор, лежавший в рюкзаке, в который угодила пуля, то прошла бы насквозь…

– И… – невольно прошептал Валентин.

– …Что было дальше?.. – Михаил замолчал. – В километре отсюда у наших «благодетелей» есть двухуровневая, как дворец, дача. Она огорожена забором. Там у них все: и сауна с баней, и зоопарк – с медведицей, рысью, парой оленей… Есть, дорогой, и тюрьма, где такие же, как в зоопарке, клетки. Там сейчас все, кто претендовал на квартиры в доме по улице Козловской и заплатил за них деньги Земе. Теперь туда доставят и Костяна. Всех их там качают наркотой… Так думает Зема. На самом же деле Еж с Сиплым колют им в вены спирт или водку, точно не знаю, а «колеса» берегут для себя и своей бабы. Да, вот вчера ты, наверно, видел на дороге врачиху, так она не врачиха, а фельдшерица. Она смотрела их Джека, кавказскую овчарку, которую я отравил белкой, напичканной бледной поганкой. Поэтому все и знаю. Есть на даче и повар. Кто бы ты думал?

– Ну?

– Люся, твоя соседка по подъезду. Ты же ее знаешь, такая нимфочка…

– Так она же наркоманка… – чуть растягивая слова, проговорил Валентин.

– За «колесо» она сделает все, что хочешь. Как собака за кусочек мяса. А тот карабин, из которого ты целился, она где-то потеряла. Еж узнал его и по рации Сиплому передал, что карабин, мол, нашелся. А потом кому-то из своих сказал, чтобы Люська готовилась, и подмыться не забыла.

– Фу, меня бы от нее вывернуло.

– Короче, некоторых наших несостоявшихся соседей по дому завтра должны привести сюда. Может, и Костяна. Их должны кому-то продать в рабство. Понимаешь? В раб-ство! – Михаил двинул по кусту кулаком. – В рабство! Сволочи!

– В рабство?.. Миша, в какое рабство? – не очень понимая, о чем идет речь, перебил друга Валентин.

– Так Еж Сиплому об этом по рации передавал. Зема крутит крупными деньгами и делами. И, понимаешь, ничего не боится. Значит, у него хорошая крыша.

– А та бутыль – со спиртом или с чем?.. – поинтересовался Валентин.

– Или с бензином, или с кислотою, – поправил его Михаил.

– С кислотою?

– На бидоне было написано: HCl, но вряд ли ее можно так спокойно провезти по таким плохим дорогам.

– А зачем кислота?

– Валечка, а для чего используется кислота, как ты думаешь? Тело в ней можно растворить – и никаких следов. Ладно, хватит об этом, нужно время. Вот тебе вяленое мясо белки. Можешь не беспокоиться, оно не смазано ни поганками, ни мухоморами. Михаил вытащил из кармана и подал Валентину несколько тонких, чайного цвета кусочков мяса. От них шел какой-то резкий запах, как от кислого дыма от костра, когда сжигают листву.

– Набирайся пока сил. Я иду к их хибаре, может, удастся что-то выведать или сделать. Другого выхода у нас нет: или они нас, или мы их – как на войне.

– Есть нож, – прохрипел Валентин. – Я его оставил там воткнутым в сдвоенную березу, слева, метрах в десяти от того места, где в меня стреляли.

– Молодчина! – и Михаил тут же исчез. Через несколько минут он вернулся.

– Вот, – и он показал выглядывающий из его огромной ладони кончик ножа. – В самый раз. Молодчина! – похвалил он друга. Похлопав Валентина по плечу, сказал:

– В нашем деле сейчас нужен только шанс быть первыми. Только первыми.

– Плюс твое джиу-джитсу…