Афера для своих

– Зря! Я бы не против с тобой поразвлечься. Ты мужчина видный, суровый… Все, все, больше не буду! Давай о Козодоеве.

– Я хочу посадить его за грабеж. Ты будешь жертвой. События января 1990 года помнишь?

– Когда с меня шапку сняли? Конечно, помню. Какой-то подонок сзади подбежал, шапку с головы рванул и смылся. Я вышла на проспект, плачу от обиды. Мимо едет милицейский патруль. Подобрали меня, поколесили по дворам, никого не нашли и поехали в райотдел. Дежурный не хотел от меня заявление принимать, но менты, которые привезли меня, настояли, и он зарегистрировал происшествие, но дело возбуждать не стали. Через неделю меня вызвал опер и говорит: «Вот тебе старая бесхозная шапка, и вали отсюда. Будешь жаловаться – я найду, за что тебя, наркоманку, посадить».

– Что ты хочешь, начало года! В январе нельзя по показателям падать, иначе потом не выберешься. Ты не запомнила человека, который на тебя напал? Понятно.

– У тебя есть фотка Козодоева? Я что-то забыла, как он выглядит.

– Все есть…

Ефремов посмотрел на наркоманку и понял, что наступил решающий момент: или она станет надежным партнером, или придется искать другую «жертву».

– Я все разыграю, как по нотам: могу Сереге в волосы вцепиться, могу в милиции такую истерику закатить, что всем отделом откачивать будут. С памятью у меня полный порядок – провалов нет, свою роль выучу – комар носа не подточит. К наркоте пока не тянет. И в притоны не тянет. Ты понял, о чем я? Мне некуда возвращаться после выписки. Ты же не будешь забирать меня для проведения следственных действий из какой-нибудь наркоманской дыры?

– Я вижу, ты уже продумала, где поселиться.

– У твоего друга Олега.

– Он мне не друг, а подчиненный, но я его жильем не распоряжаюсь.

– Сама все сделаю, лишь бы ты палки в колеса не вставлял.

– Он звал тебя к себе жить?

– Пока нет, но позовет. Он ничего не теряет, у него пустая хата в центре города стоит, от тетки досталась. Отчего бы там не поселить бедную девушку, твердо вставшую на путь исправления?

Ефремов помолчал, рассматривая, как дворник откидывает снег от входа в женский корпус психбольницы.

«Придется соглашаться на ее условия. Погубит она парня, да и черт с ним! У меня на кону собственная оливковая роща, дом у моря, так что…»

– Я не против. Если он тебя приютит, то это его дело.

– По рукам! – предложила наркоманка. – Давай сигареты, и я побежала.

– До выписки потерпишь. Мне не хочется напоследок с медперсоналом отношения портить.

– О, про врачей! Мне надо будет таблетки от ломки, пачек десять. Без них я в первое время не выживу. Попроси у завотделением рецепт, он выпишет. Запоминай название…

Вечером Кайгородова так лихо обработала Киселева, что он сам предложил переехать в пустующую квартиру.

– За мной на машине приезжай, – посоветовала Елена. – У меня одежка – сам видишь, какая, я замерзну, если на автобусе через весь город поеду.

31

Едва переступив порог квартиры тетки Киселева, Кайгородова начала изображать «умирающего лебедя».

– Мне что-то дурно, голова кружится. Можно, я тут, на краешке дивана, прилягу?

Олег положил под голову девушки подушку, заботливо накрыл пледом и пошел на кухню готовить нехитрый ужин. Если бы Киселев не был одурманен благородным порывом спасения падшей души, то он задал бы Кайгородовой вопросы, проясняющие ее намерения на ближайшее время: «Сколько ты собираешься жить у меня?» и «Ты когда начнешь искать работу?» Но Киселев ни о чем новую подругу не спрашивал. Ему нравилось заботиться о Елене, быть ее другом и защитником. И еще – в душе его начали пробиваться ростки любви. Забота о слабой беззащитной женщине и привязанность к ней идут рядом, а где привязанность – там и до настоящей любви один шаг.

Кайгородова еще в больнице поняла, что в общении с женщинами Киселев неопытен и робок. Переселившись к нему, она постепенно и ненавязчиво начала «подбрасывать дрова» в разгорающийся костер его чувств, но события не торопила.

«Спешить не будем, – решила девушка. – Чем дольше путь к запретному плоду, тем больше сладости от обладания им».

Перед заселением Кайгородовой Ефремов поинтересовался у Олега, будет ли тот жить вместе с Кайгородовой или она станет проживать в квартире одна, запертая, как птица в клетке? Киселев переезжать к Кайгородовой постеснялся, и она стала полновластной хозяйкой двухкомнатной благоустроенной квартиры практически в центре города.

В воскресенье, оставшись одна, девушка исследовала новое жилище, проверила содержимое шкафов и кухонных полок. Входная дверь не понравилась ей:

«Один из замков открывается только ключом, просто так на улицу не выйдешь. Но ничего, как-нибудь Олежек забудет закрыть нижний замок, и я прогуляюсь до тайника, оставлю брату записку, сообщу, где меня искать».

Елена вышла на балкон, перевесилась через перила, посмотрела вниз.

«Сугробы под окном тощие, с третьего этажа не спрыгнешь, можно ноги переломать. К соседям не перелезешь – балкон отдельный, даже водосточной трубы рядом нет».