Афера с вином

Еще в Америке, проделывая домашнюю работу, Сэм выяснил, что вина, производимые в Шато д'Икем, считаются самыми дорогими в мире. У них богатая, длинная история, а в числе их преданных поклонников в разное время числились Томас Джефферсон, император Наполеон, русские цари, Сталин и принц Чарльз. Все они не могли устоять перед светящимся, золотистым цветом, изумительной утонченностью и богатством этого напитка. Каждый год в шато производится всего восемьдесят тысяч бутылок — ничтожно малая доля в общем производстве Бордо. Эти вина обладают исключительной способностью к выдержке. Совсем недавно группой экспертов была откупорена бутылка 1784 года, и ее содержимое признали совершенным.

Коллекция «д'Икем», возможно, была жемчужиной великолепного погреба Ребуля — не из-за количества, едва превышавшего двести бутылок, но из-за набора представленных винтажей. Начиная с блестящего 1937 года, здесь имелись образчики всех великих лет: 45-го, 49-го, 55-го, 67-го и самого молодого — 75-го. Сэм выбрал бутылку последнего, сфотографировал и уже собирался вернуть на место, но вдруг замер. Голос Виаля послышался совсем близко.

— Разумеется, Шабли — это самые известные в мире белые вина, но, я скажу вам, Шабли Шабли рознь.

— Ah bon?! — Софи умудрилась вложить в два коротеньких слова одновременно и удивление, и восторг.

— Mais oui. Здесь у нас представлены только Гран Крю, вина с холмов к северу от города. Вот, например это, «Ле През». — Сэм ясно услышал стук доставаемой с полки бутылки. — В бокале оно приобретает совершенно изумительный цвет: золотистый с нежнейшим оттенком зеленого.

Бутылка вернулась на место, а смотритель достал следующую. Затаив дыхание, на цыпочках Сэм покинул белую половину, пересек Дворцовый бульвар и вернулся к своим красным. Там, на улице Помроль, четверть часа спустя его и обнаружили Виаль и Софи.

— О, вот и ваш коллега! — обрадовался смотритель. — Трудится как пчелка. Нашли что-нибудь интересное?

— О да! — пылко откликнулся Сэм. — Тут все интересно. Великолепный погреб! Потрясающая коллекция!

— Как жаль, что вы не видели белых вин, — вмешалась Софи. — Какие бургонские! Какой «д'Икем»! А какой удивительный рассказчик месье Виаль!

Смотритель расцвел будто роза.

— Мне не терпится с ними познакомиться, — признался Сэм, — но, боюсь, сегодня мы и так отняли слишком много времени у месье Виаля. Могу я попросить вас об огромной любезности? Вы позволите нам побеспокоить вас еще раз?

— Ну разумеется. — Он порылся в кармане и вытащил визитную карточку. — Вот номер моего portable.[56] И кстати — чуть не забыл, — месье Ребуль звонил с Корсики, спрашивал, как идут у вас дела.

После длительного обмена благодарностями с одной стороны и новыми приглашениями с другой, Софи и Сэм наконец-то вышли из полумрака погреба на солнечный предзакатный свет. По дороге в отель они в основном молчали, переваривая то, что увидели за два с половиной часа.

— Филипп сказал, что будет ждать нас в вестибюле, — сообщила Софи. — Ему не терпится узнать, что мы нашли. Он считает, все это похоже на roman policier.[57]

Сэм внезапно остановился.

— А кстати, вы не знаете, у него есть знакомые в местной полиции? Хорошие знакомые. Такие, с которыми он периодически встречается, чтобы выпить стаканчик?

— Должны быть. У всех журналистов есть. Смотрите, он уже приехал. — Она кивнула на черный скутер, припаркованный у отеля. — А зачем вам знакомые в полиции?

— Пока еще точно не знаю, но чувствую, что они могут нам понадобиться.

Глава семнадцатая

Филипп вышагивал по вестибюлю отеля, прижав к уху мобильный телефон и размахивая свободной рукой так, словно дирижировал большим оркестром. Как обычно, он был одет в какой-то милитаристский секонд-хенд, а украшением ансамбля могла по праву считаться камуфляжная куртка с неряшливой, кроваво-красной надписью «Черт не брат» на спине. Увидев Софи и Сэма, он моментально закончил разговор, видимо едва успев сказать «Au revoir». Сэм уже давно заметил, что французы, больше всего на свете любящие поговорить, имеют манеру очень резко, чуть ли не грубо обрывать телефонные разговоры. Никаких тебе долгих прощаний и теплых пожеланий, что довольно странно для такой болтливой нации.

— Alors? Alors? — бросился к ним журналист и, торопливо поцеловав Софи в обе щеки, повернулся к Сэму: — Ну, нашли что-нибудь?

— Много чего. Я все расскажу, но сначала мне надо на минутку подняться в номер. А вы пока займите столик в баре, идет?

Когда пять минут спустя Сэм спустился в бар, в руках у него была пачка бумаг: досье на Ребуля, его собственные записи и документы, привезенные из Лос-Анджелеса. Он положил всю стопку на стол, а сверху поместил свою камеру.

Заказ напитков взял на себя Филипп.

— Софи говорит, вам нравится розовое, — сказал он, доставая из ведерка со льдом бутылку «Тавель» и наполняя бокалы. — Voilà, домен Ла Мордорэ. — Он сложил пальцы розочкой и смачно поцеловал. — Теперь рассказывайте.