Аферист

— Что? Сейчас его не кормить, только поить. Завтра протертая каша. За трубкой смотреть, чтоб не выдернул.

— Андрей, голубчик, — не слушая шагнул ко мне полицмейстер, — как все прошло?

— Да, вроде, нормально прошло. Еле успели. Еще час и не спасли бы. А так живет. Если осложнений не будет, то через неделю ходить можно.

— Прошу на молебен, — Дмитрий Семенович размашисто перекрестился.

Внизу уже ожидали батюшка с дьяком. Судя по следам, один молебен уже служили, пока мы делали операцию. Представили, их как отца Петра и отца Василия. Куда тут денешься. Полчаса усердно крестился, а сам вспоминал, где и какие косяки в лечении могут быть.

После молебна предложили обед. Меня посадили рядом с хозяином. С другой стороны разместился доктор. Домна с краю стола. Я хотел было перебраться к ней, но она сделала знак, что все нормально, сиди, где сидишь.

— Ну, дрожайший незнакомец Андрей, — начал доктор, — Дмитрий Семенович затрудняется выспрашивать, но все мы в нетерпении желаем услышать вашу историю.

— Не может столь чудесное спасение обойтись без промысла Божия, — поддакнул лысый священник с окладистой бородой, который Петр.

Пора легализоваться.

— История моя проста. Я ничего не помню. Очнулся я совершенно голый в соседней с вами Мереславской губернии. Спасла меня тетя Домна со своим родственником. Очевидно, я ехал или шел в ваши края, раз здесь оказался. Но достоверно ничего сказать не могу. С трудом я вспомнил имя и то не уверен, что свое.

— Как загадочно! — воскликнула девушка лет семнадцати. Ее тонкую точеную фигурку я приметил сразу. Очень милое личико, завитые пряди спускаются на щеки. И глазками стреляет прямо наповал.

— И самое загадочное, это сегодняшняя операция, — кивнул доктор, — не знаю, где вы учились. Но вы хоть понимаете, что сделали? Если Иннокентий Семенович поправится, то это прорыв в медицинском искусстве. Сколько больных похоронили с подобными симптомами!

Все перекрестились.

— Понимаю. Очевидно, здесь это еще не знакомо. Да и я не мастер, но выбора не было.

— Тем не менее, вы знали, что делали, а значит, как минимум, видели неоднократно и сами исполняли.

— Наверное, видел и исполнял. Не помню.

— Необходимо написать статью. Непременно. Утаить такие знания — преступление, — поднял указательный палец доктор.

— Позвольте, — завладел инициативой полицмейстер, — не те ли жуткие разбойники вас побили, что напали на усадьбу господ Тростянских? Если те, то вам очень повезло остаться в живых. Говорят, они снимают с жертв кожу и посылают в подарок родственникам.

— ПапА, что ты такое говоришь! — возмутилась девица.

— ЛизИ, я очень взволнован. Прошу простить за излишне натуральные картины. Я приложу все усилия, чтобы эта дрянь не перешла к нам.

— А что, может? — осторожно интересуюсь я.

— Насколько я знаю тамошнее полицейское начальство, всех им не словить. Но шороху навели. По последнему донесению разбойничья деревня Елизарова сожжена. А вот сами лихие люди разбежались. И кто знает, куда направятся. Непроходимые леса и болота между нами, но вы же прошли?

— Да, в лесу, как раз мы и таились от них. Сами понимаете, обжогшись на молоке, на воду дуют.

— Здесь вы в безопасности. В моем доме свободных комнат в достатке, но доктор очень жаждет вас заполучить к себе на постой. Надеюсь, вы не собираетесь сегодня в обратный путь?

— Нужно понаблюдать за больным. Через два или три дня вытащим трубку и уйдем.

— Андрей, я очень прошу остановится у меня, — взял меня за руку Сергей Павлович, — нельзя упускать такой момент. Мы подготовим статью в Вестник.

— А вдруг дяде станет хуже ночью? — вмешалась ЛизИ, — Андрей непременно должен жить у нас.

— Право, Сергей Павлович, так неудобно получится. Вы похитите у нас гостя, — сказал Дмитрий Семенович.

— Понимаю, но уступить не могу. Медицина превыше амбиций. Решите же, Андрей!

— Отдадимся в руки идеалистов. Я буду осматривать больного вместе с доктором два раза в день.

— И обедать у нас, — пискнула Лиза.

— Это уж обязательно, и отказов не приму, — басил Дмитрий Семенович.

После всех инструкций и согласований мы откланялись. Нам дали экипаж в двумя лошадьми, ехать недалеко. Выдохнул я только у доктора.

Он жил в длинном одноэтажном доме, разделенном на две половины. В одной был прием, в другой проживал сам и прислуга. Комнат всего семь. Нас поселили в отдельных покоях.

Я зашел в комнату к Домне.

— Ну, ты дал огня! — она смотрит в упор, хитринки в глазах, как искры, — стало быть, по лекарской части был?

— Когда-то и по лекарской.

— А я вот чего узнала. Пока ты там бок резал, с Никифором поговорила. Иннокентий этот большой человек в самом Петербурге. Действительный статский советник. Самому царю советы, вишь, дает. А братец у него непутевый. Прочили его в Мереславле полицмейстером, а не вышло. Попал в скверную историю. Да не сам, а нынешний начальник его подвел. Пришлось в соседнюю губернию уезжать, да в маленький городок определили. Брат приехал с Костромским губернатором поговорить да с градоначальником. Иннокентий ждал его как манну небесную. От него дальнейшая жизнь зависит.

— То-то он так переживает.