Аферист

Бабуля жила в деревянном доме дореволюционной постройки. Её квартира на втором этаже, имела ещё более запутанную планировку, чем Борины хоромы, множество комнатушек с двустворчатыми дверями, высокие потолки и скрипящие половицы. И книги. Стеллажи с книгами как начались в узком коридорчике, так и продолжались в каждой комнатке. Я такого изобилия давно не встречал. Старинное издание Брокгауза и Ефрона, фолианты с одинаковыми пёстрыми переплётами, Большая советская энциклопедия. Классики, советские прозаики и поэты, фамилии известные и неизвестные.

— У вас прекрасная библиотека, — искренне восхитился я.

— Спасибо за комплимент, — благосклонно улыбнулась она. — Это мой покойный супруг собирал, Витин отец. А вы интересуетесь книгами в целом или кем-то конкретным? У меня приятельница работает в бибколлекторе, через неё я достаю книги, могу и вам помочь.

— Спасибо за щедрое предложение, но мой интерес скорее из области мечтаний. Не имею пока постоянного места жительства, так что книги для меня роскошь. Служба.

— Понимаю. Витенька с детства заядлый читатель, но до сих пор кочует, поэтому книги читает библиотечные. Или дома, когда приезжает в отпуск. Постоянно жалуется на скудный ассортимент войсковых читален. Он, знаете, обожает фантастику, но её почти не бывает в этих казарменных библиотеках. Беляев, Ефремов, Стругацкие. Вы читали Стругацких?

— Если честно, да. И Беляева с Ефремовым. И классиков зарубежной фантастики.

— Да вы счастливец. Но откуда?!

— До недавнего времени у меня была такая возможность. Борис разве не говорил?

— Он сказал только, что ваша профессия связана с секретностью, поэтому не стоит вас расспрашивать о службе. Это так? Спрашиваю затем, чтобы уяснить для себя.

— В общем так, да.

— Тогда и не будем поднимать скользкие темы. Я вас заболтала, а меж тем пирог стынет. Прошу к столу.

Под крепкий чай с рафинадом и крупно порезанным пирогом, из которого торчали куски белой рыбы, беседа покатилась дальше.

— А по какому профилю вы работаете, Всеволод?

— Экономические преступления. Расхищение социалистической собственности.

Борька прыснул. Наверное, вспомнил гастроном номер девять.

— Борис! Ты ведёшь себя отвратительно, — строго сдвинув брови, заявила бабушка.

Полностью согласен! Будет так неадекватно подхихикивать и ронять мой авторитет, отлучу. И пусть дальше слушает бренчание криворуких студентов на гитаре.

Под нашими перекрёстными взглядами Борька поперхнулся смехом и затих.

— А вы к какой профессии принадлежите? — чтобы увести разговор от опасной темы, спросил я.

— Я принадлежу к благородной профессии. Учитель русского языка и литературы. Педагогический стаж без малого пятьдесят лет.

— О, низкий вам поклон.

— Но поскольку ныне я на пенсии, то занимаюсь разнообразными хобби. В частности, кулинарией. Никогда не умела толком готовить, а вот на старости лет занялась.

— И у тебя чудесно получается, — чмокнул Боря бабушку в щёку.

— Льстец, — рассмеялась та в ответ.

— Нет-нет, он прав, — поддержал я друга. — Очень вкусный пирог.

— И это не все бабушкины достоинства. Она скромничает. Давай я расскажу.

— Борис, не позорь меня. Что за дурновкусие — расхваливать меня перед гостями. Тем более, все мои рукоделия не такое уж достижение. Существует масса людей, более талантливых и трудолюбивых. Вот взять хоть Зинаиду Степановну.

— Да ну, тоже рукодельницу нашла. Полторы скатерти вышила, а гонору, как у ткацкой фабрики.

— Боря, — рассмеялась Татьяна Игнатьевна.

— Ну а что, не так? Вот кто горазд похвастать, так это твоя тётя Зина.

— Ну а Фёдор Семёнович? Тоже скажешь, не талант?

— Про Фёдора согласен. Знатный мастер. Он резчик по дереву, — пояснил мне Боря. — И шахматист, к тому же. Шахматы себе вырезал и ходит с ними в парк играть.

Перед глазами мелькнула сцена в парке, когда я позаимствовал шляпу у рассеянного шахматиста. Не о нём ли речь?

— И шахматы ещё не всё. Какие он шкатулки режет, поразительно тонкая работа. Он мне одну подарил. Подождите, сейчас принесу.

Татьяна Игнатьевна поднялась и с достоинством прошествовала в смежную комнату. А Боря вполголоса продолжил рассказ.

— Дед Фёдор бывший сиделец. Резал печати изумительной точности. На чём и попался. Отсидел пятнадцать лет. Но благодаря таланту неплохо устроился и за решёткой. Работал на строительстве генеральской дачи, говорит, всю усадьбу изукрасил за эти годы. Практически и не сидел взаперти.

— Дак чего ж ты молчал про такого специалиста! — зашипел я.

— А тебе зачем? — округлил Борис глаза.

— Надо, — коротко ответил я, услышав хозяйкины шаги.

Шкатулка была выше всяких похвал, но рассматривал я её сугубо как торжество разума над природой. Годная работа. Похоже, это то, что мне надо. Осталось уговорить этого шахматиста на авантюру.

Я искренне похвалил шкатулку и подпихнул Бориса в бок: нам пора. А то хозяйка собралась демонстрировать какие-то фотоальбомы. А мне прямо зудело поскорее перемолвиться с другом и найти этого чудо-мастера. Сославшись на позднее время, мы ретировались.

— Боря, этот Фёдор Семёнович ходит играть в шахматы в центральный парк?

— Да. А ты откуда знаешь?