Аферист Его Высочества

Павел безвылазно пробыл в заведении мадам Жозефины два дня и две ночи. Вторую ночь он провел аж с двумя девицами: зизи и Дюймовочкой. Последняя была миниатюрная, ладненькая и необычайно живенькая; девица была столь ненасытной и охочей до любовных утех, что казалось заведенной. Ну, как механическая кукла, которая может беспрерывно открывать рот и двигать руками и ногами, покуда у нее не кончится завод. У Дюймовочки завод не кончался (оно и славно!). Только-только завершив совокупление, она снова загоралась, как пересохшая солома, после чего начинала всяко воздействовать на Давыдовского – вернее, на его задремавшее естество. Отставать Павел не желал и беспрестанно лобызал ароматные перси зизи. А потом они опять пили шампанское, и Павел с улыбкой слушал веселый щебет подвыпивших блудниц. С ними было просто и понятно. И никакого предательства не предвиделось…

Павел Давыдовский вернулся в училище не как раскаявшийся грешник, просящий снисхождения, а как стоик, готовый понести надлежащее наказание. Собственно, после предательства Глафиры его уже мало что могло сбить с ног или больно ударить. Вследствие этого вызов к директору и полный разнос по всем правилам он воспринял спокойно. Как позже довольно хладнокровно воспринял приказ по училищу о своем отчислении…

Павел вернулся в Москву. Поссорился с отцом. Оно и понятно: какой отец с радостью воспримет отчисление сына из престижного учебного заведения, в которое удалось устроить отпрыска с невероятным трудом и поклонами, ломая собственную гордыню? Младшим Давыдовским овладело отчаяние, но какое-то веселое, какое случается, когда полностью свободен от всяческих обязательств и нечего более терять. Потому что все уже потеряно.

Начались кутежи с друзьями и сговорчивыми девицами. Вскоре состоялось знакомство с известными на Москве юными прожигателями жизни альфонсом Каустовым, пользующимся особой благосклонностью у вдовствующих (и нередко замужних) дам, застенчивым, на первый взгляд, фобласом и умницей Протопоповым, мгновенно вызывающим у людей полное доверие и могущим уговорить практически любую девицу. Свел знакомство с многоженцем Эдмондом де Массари, приехавшим из Нижнего Новгорода и надолго застрявшим в Москве. Через них Давыдовский познакомился с денежным мешком Илюхой Брюхатовым, инициатором самых шумных и скандальных в древней столице попоек, непревзойденным ловеласом и красавцем Неофитовым, коего все приятели звали Африканычем, и Всеволодом Долгоруковым, аферистом, выдававшим себя за князя и племянника московского генерал-губернатора князя Владимира Андреевича Долгорукова.

Все они были мошенниками и авантюристами. И с ними было радостно и невероятно свободно!

День начинался с того, что они собирались в «веселом доме» на Маросейке, принадлежащем купеческому сыну Иннокентию Симонову. Он тоже был из их компании и водил знакомство с известным в Москве карточным игроком Огонь-Догановским, сыном того самого Догановского, который некогда обыграл первого пиита России Александра Пушкина аж на двадцать пять тысяч. Попивая кофей и покуривая сигары, члены этой компании, или клуба, как они себя иногда называли, начинали думать, что бы им провернуть такого, чтобы было весело и принесло бы прибыль. А надумав, приводили в исполнение родившийся план, что приносило им прибыль от нескольких сотен до нескольких тысяч рублей.

Еще в доме Симонова на Маросейке дневал и ночевал известный в городе авантюрист и мошенник Паша Шпейер, генеральский сын, умеющий придумать аферу на несколько десятков тысяч – иначе говоря, на целое состояние. Это в его остроумную голову придет план продать губернаторский дом на Тверской (естественно, в отсутствие самого генерал-губернатора) заезжему английскому лорду за сто тысяч рублей. Последняя афера переполнит чашу терпения его сиятельства князя Владимира Андреевича Долгорукова и, в конечном итоге, приведет к суду над всеми друзьями-мошенниками.

Но это будет позже, значительно позже…

Помимо борделя с лучшими на Москве девицами, в доме Кеши Симонова имелось игорное заведение, в котором зачастую шла игра по-крупному. В этом заведении царствовал Алексей Васильевич Огонь-Догановский, самый взрослый из их компании. Потихоньку в игру втянулись все приятели Кеши, в том числе и Давыдовский. Он овладел несколькими трюками и мог запросто обыграть какого-нибудь простофилю, случайно забредшего в дом на Маросейке «перевести дух» и развлечься. Чем иногда и промышлял, когда выходили наличные деньги. Словом, жилось – не тужилось.

Однажды, во время игры от нечего делать между собой, на руках Огонь-Догановского оказалось враз четыре червонных валета. После того как смолк хохот участников игры, Шпейер вдруг предложил:

– Червонные валеты… А ведь это совсем неплохое название нашего клуба. А, господа?

Девять человек, бывших в то время за игорным столом, приняли предложение генеральского сына на «ура». Так появился клуб «Червонные валеты». Бессменным его председателем был единогласно избран Паша Шпейер.