Аферист Его Высочества

– Очень приятно, – сказал Михаил Николаевич и подал Андрееву руку, которую тот с большим почтением пожал. – Приношу вам свои извинения за то, что оторвал вас от семьи и от ваших дел, но обстоятельства сложились так, что без вашей помощи мне просто никак не обойтись. Еще раз прошу извинить меня…

– Не стоит извиняться, Ваше Императорское Высочество, – склонил голову в легком поклоне Андреев. – Иметь возможность услужить вам – большая честь для меня.

– Ну, вот и славно. Благодарю вас…

Михаил Николаевич пригласил знатока подойти к столу, затем отошел в сторону, и Филипп Осипович увидел две картины. Совершенно одинаковые, на первый взгляд.

– Перед вами две картины великого Тициана, – произнес великий князь. – Вот так, с ходу, вы можете отдать предпочтение какой-то одной из них? Вы сами которую бы выбрали себе, будь у вас такая возможность?

– Мне надо более тщательно рассмотреть их…

– У вас будет еще такая возможность, – заверил Андреева Михаил Николаевич. – Чуть позже. Сейчас же я прошу вас просто как бы выбрать себе одну из них. Без детального рассмотрения.

Филипп Осипович понял, что хочет от него великий князь. Несколько мгновений он смотрел на обе картины, переводя взгляд с одной на другую. И у него вдруг мелькнула мысль, очень простая, какая как-то посетила на долю секунды и Севу Долгорукова, но он не придал ей значения: картина, обрамленная в раму, была немного иной. Этого нельзя объяснить. И на вопрос «почему» ответа никто бы не услышал. Просто посетило такое чувство: иная – и все. А чем иная – это уже из другой оперы…

– Я бы выбрал вот эту, – не очень, правда, твердо произнес Филипп Осипович, указывая на картину, до недавнего времени лежавшую в тубусе Севы Долгорукова. – А почему – это я смогу объяснить только при детальном рассмотрении.

Великий князь мельком глянул на Долгорукова. Сева был невозмутим, хотя в ответ на взгляд Его Высочества ему очень хотелось улыбнуться. Мол, я же вам говорил!

– Хорошо, смотрите, – разрешил великий князь. – Ваша задача состоит в том, чтобы определить, какая из двух картин есть подлинник, а какая – фальшивка. Ну, или копия, – поправился Михаил Николаевич. Ведь, согласитесь, человек чувствует себя неловко, когда понимает, что его обвели вокруг пальца. Облапошили. И этот человек – представитель августейшей фамилии. Впрочем, неловко – это мягко сказано. Скорее всего такой человек чувствует себя оскорбленным…

Андреев начал с холстов. Оба холста были грубыми, хорошо проклеенными мучными клейстерами, как это делали во времена Тициана, мастерски загрунтованными, и старыми или состаренными специально, что не выявило предпочтения одной картины перед другой. Подписи Тициана тоже были одинаковыми. Стало быть, определить, где подлинник, а где подделка, надлежало лишь по почерку художника, то есть по характеру творческих и технологических приемов, характерных для Тициана Вечеллио де Кадоре. Собственно, это и было главным способом, дабы определить, где подлинник…

Филипп Осипович извлек из внутреннего кармана сюртука лупу и принялся рассматривать картину, что была заключена в рамку.

– Простите, а есть какая-либо методика, что ли, в способах определения подлинности картины? – задал вопрос великий князь.

– Есть – ответил Андреев, перейдя к рассмотрению второй картины, без рамки.

– И какая же? – спросил Михаил Николаевич.

– Собственно, их две: технологическая и искусствоведческая, – ответил Филипп Осипович, рассматривая картину, которую принес Сева Долгоруков. – Касательно технологической экспертизы, – продолжил Андреев, – то, к примеру, Тициан не мог писать красками, изготовленными в девятнадцатом веке. Равно как в восемнадцатом и семнадцатом. Если краска или холст более позднего происхождения, нежели настоящий срок написания картины – а это известно всем специалистам и даже любителям, – можно с полной уверенностью заявлять, что перед вами подделка.

– А в нашем случае? – спросил великий князь.

– А в нашем случае… – Андреев немного помедлил, – холст и краски – старые. И таких нынче я не встречал.

– Стало быть, все зависит от искусствоведческой экспертизы? – снова спросил Михаил Николаевич.

– Да, и в большей степени, – ответил Филипп Осипович и снова стал рассматривать в лупу картину в рамке. – Ведь каждому мастеру живописи присущ свой стиль. Подделать его, конечно, можно, но вот в деталях вполне возможна ошибка или некоторая небрежность. И тогда все станет ясно…

– Надо полагать, что у вас есть и какая-то своя методика? – поинтересовался Его Высочество.

– Есть – не сразу ответил Андреев.

– Это ваш секрет?