Аферист на пенсии

* * *

Вася сильно обрадовался и попытался поцеловать Макса:

— Мальчики, вы вернулись! Я же знал — вы вернетесь!

— Заткнись… Где твоя машина?

— В гара-аже. Покатаемся? — предложил Вася.

— Взял ключи и с нами. Быстро!

Нежно-голубая Тойота с розовыми сиденьями и рулем пушистым, как наручники в секс-шопе, Макса потрясла…

Но хуже было другое.

— Б…ь, все у тебя через ж…!

Макс повернулся к браткам:

— Кто-нибудь с правым рулем ездил?

— Нет.

— А вот я как-то ездил, — Макс поморщился. — За раздавленную старушку ментам пришлось три косаря отдать. Ну что за б…ство!..

— Так, — решил Макс и указал на педика. — Ты поведешь.

Ехать было недалеко. Следуя указаниям Макса, который то и дело сверялся с картой города, они свернули в давно предназначенный под снос квартал, находящийся почти впритык к Неве…

Тревожный ветер дул с реки. Фары машины выхватывали из темноты кучи мусора, кирпичей; выбитые окна заброшенных домов… С одной стороны находилась полуразрушенная стена какого-то завода, с двух других — сильно обветшавшие жилые бараки. Братки выскочили из машины и, быстро оценив обстановку, попрятались кто куда среди развалин. На педика больше не обращали никакого внимания.

Вася не вполне понимал, что происходит, но задницей чувствовал, что дело пахнет большими деньгами. А задница Васю никогда не подводила… Да и он ее тоже.

Развернув машину к выходу и отъехав чуть в сторону, чтобы его Тойота не так бросалась в глаза, Вася, притаившись в салоне, стал терпеливо ждать.

Через некоторое время показались огни фар, и среди развалин, покачиваясь на кучах битого кирпичи и обломках мебели, показался джип.

Из водительской дверцы вылез Иван Борода. За плечами у него был огромный рюкзак, из которого торчали ручки лопат, ломик, мотки веревки и пила. В руках Борода держал связку отмычек.

За ним следом вышла солистка и журналисты. Борода аккуратно запер машину и включил сигнализацию. Джип мигнул фарами, и все четверо, настороженно оглядываясь вокруг и обшаривая развалины лучами фонариков, пошли куда-то в сторону, а метров через тридцать огни начали один за другим спускаться куда-то вниз, под землю…

* * *

— Во?т этот подвал, — указала солистка на люк в полу. Она заметно нервничала.

Дому было лет двести. Построен он был, наверно, совсем неплохо, но грунтовые воды за долгие годы подмыли фундамент, а деревянные перекрытия этажей обвалились. Дом превратился в кучу кирпичей, из которой кое-где торчали полусгнившие балки. Подвал чудом уцелел.

Ведущий туда люк был закрыт на висячий замок, а заодно привален парой камней и большим куском кирпичной кладки, свалившимися когда-то сверху.

Борода осмотрел замок.

— Свежие царапины… Им недавно пользовались.

— Ну да… Я же вам говорила.

Борода с интересом посмотрел на солистку.

Та объяснила:

— Мы тут с Эдиком баловались одно время. Когда у него еще не было своей квартиры.

Борода выдернул из рюкзака ломик и вместе с журналистами откатил камни в сторону. С обломком кирпичной стены пришлось повозиться подольше, но и он сдался.

Вытерев со лба пот, Борода достал отмычки. Ерш, который держал фонарик, не успел даже толком рассмотреть, что он сделал — замок щелкнул буквально через несколько секунд.

Борода сунул ломик обратно в рюкзак и поднял люк. С жутким скрипом крышка отворилась… Из подвала их обдало затхлым воздухом, пахнувшим непереносимо мерзко…. Тот самый сладковатый запах, что исходил от резиновых сапог, стоявших в коридоре фотографа.

Вниз вела каменная лестница. Пропустив солистку вперед, они спустились внутрь.

Подвал, как и следовало ожидать, был наполовину затоплен. Мутная вода с непонятного цвета разводами стояла здесь уже много лет. Из нее кое-где торчали проржавевшие трубы и колонны, поддерживающие потолок.

Борода чуть приотстал, копаясь в своем рюкзаке. Солистка взяла у него фонарь, шагнула чуть вперед и, пошарив по стенам, высветила железный крюк, торчавший из стены в паре метров от входа.

— Вот она…

На крюке висела сумка — такими раньше пользовались фотографы: сверху — особые отделения для аппарата и вспышки, а по бокам — несколько небольших карманов для запасных кассет, объективов и всякой мелочи… Но луч фонаря на сумке надолго не застрял. Скользнув чуть дальше, он остановился на каменном постаменте, торчавшем из воды около противоположной от входа стены. Раньше здесь, видимо, была печь, разогревающая воду для отопления… Сейчас там лежало полуразложившееся человеческое тело.

— Ни хрена себе… — удивился Ерш и, шлепая по грязной воде, подошел поближе.

— Кто ж это? — округлила глаза солистка.

К постаменту подошел Валера и, чуть позже, Борода.

Труп уже здорово прогнил, но, по всей видимости, когда-то он был молодым человеком лет двадцати пяти. На одежде в районе живота виднелись старые пятна крови, раны были перевязаны розовой женской курткой, из-под которой торчала ручка кухонного ножа.

Борода довольно долго осматривал тело, ни к чему не притрагиваясь:

— Елки… Да это Шурик.

— Шурик?

— Ну да. Тот самый, которого из ревности зарезала сестра солистки. Помните? Вот ее розовая куртка, а на ноже должны быть отпечатки ее пальцев…