Аферист

– А ты кто такой? – растягивая слова, спросил он, буравя меня взглядом прищуренных глаз. В следующую секунду он взял меня за ворот рубашки, смял ее своими нестрижеными ногтями, совершив тем самым свою последнюю ошибку.

Я резко вывернул кисть с браслетом, заставляя его наклониться, спасая руку от вывиха. Но согнуться до конца он не успел, потому что его лицо встретилось с моим коленом. Встреча не была дружественной, и парень, вмиг растеряв свою крутизну, грохнулся на пол. Схватившись за разбитый нос, он заскулил:

– А-а-а! Ты мне нос сломал!

– В следующий раз будешь аккуратней себя вести с незнакомыми людьми.

Посчитав воспитательную беседу оконченной, я швырнул на столик деньги за невыпитый кофе и протянул руку Кате.

– Пошли отсюда.

Мы прошли мимо остолбеневшего бармена, старательно глядящих в сторону посетителей и вышли на улицу. Отойдя на значительное расстояние, я спросил:

– Ты его знаешь?

– Заходил пару раз в магазин, приставал… Кажется, Васей зовут.

– Кто такой?

– Он на Седого работает, который крышует наш магазин.

– На Седого?

– Это авторитет местный, вор в законе. У него с нашим директором дела общие.

– А сам этот тип что собой представляет?

– Да ничего, пустое место. Он у Седого на побегушках, но гонору много.

– Ладно, забудь, – жестко сказал я. – Если еще раз придет, скажи, что я твой жених. Захочет встретиться – в любое время. Я ему все обосную. Хотя, я думаю, до него с первого раза дошло.

Катя удивленно посмотрела на меня.

– Ты так раньше не разговаривал. Словно другой человек…

Я глубоко вздохнул. Это часть моей жизни, Катя. Вот только знать тебе об этом не нужно.

– Просто я разозлился, когда увидел, как он к тебе пристает.

– Спасибо, Сережа.

– Давай присядем?

Мы проходили мимо летнего кафе с пустующими столиками. Катя устало опустилась на пластиковый стул. Я сел напротив, и мы несколько минут молчали. Тут я вспомнил, зачем, собственно, отлучался, полез в карман, достал бумажник и вытащив из него пластиковый прямоугольник, положил перед ней на стол.

– Здесь десять тысяч долларов. Карточка на предъявителя. Оформи как первый взнос, а потом мы что-нибудь придумаем.

Катя повернула ко мне свое прекрасное лицо. По ее щекам катились слезы.

– Ты не должен этого делать.

Я нежно вытер мокрую щеку девушки своей ладонью. Увидев ее в таком состоянии, я понял, что важнее всего на свете не допустить ее слез. Я готов был отдать Кате все, что у меня было, и даже то, чего не было. Начиная с денег и заканчивая сдачей крови. Всей.

– Я всегда делаю то, что считаю нужным. Вчера ты мне сказала, что я твой лучший друг. А на черта нужны друзья, как не для того, чтобы помогать в трудную минуту? Я ведь твой друг?

Девушка улыбнулась сквозь слезы и обняла меня:

– Да.

Через несколько минут она почти успокоилась.

– Ты знаешь, у моих родителей никогда не было достаточно денег, чтобы покупать те вещи, которые были у большинства наших знакомых. Они все тратили на меня: лучшая одежда, лучшие учителя, поездки к морю… Но мы были счастливы.

Я внимательно слушал Катю, не перебивая и не встревая с ненужными вопросами. Бывает, человеку нужно выговориться, излить душу, но нечасто бывает рядом другой человек, с которым ты можешь это сделать. Насколько я успел ее узнать, она была почти такая же скрытная, как и я. Но мне Катя открывалась как прежде, так и сейчас. Сейчас даже больше. Потому что тоже чувствовала, что я ее понимаю и искренне переживаю за нее. Я, например, тоже не откроюсь человеку, если почувствую, что ему не интересно то, что я рассказываю, или замечу, что он меня не понимает.

– В нашей семье, – продолжала Катя, – никогда не делали акцент на деньгах. Родителей забавляли многие наши знакомые, которые считали, что обыкновенные житейские радости лишь отнимают время, за которое можно сделать много важных дел. Спустя годы я поняла, над чем смеялись мои родители и что они называли «откладывание жизни на потом». Те люди не жили по-настоящему, они сами даже так говорили: «Вот купим квартиру, тогда и заживем», «Вот сделаем ремонт, тогда и наступит нормальная жизнь», «Вот насобираем денег, тогда и…» Это продолжалось до бесконечности. Ты меня понимаешь?

Я кивнул:

– Несчастлив не тот, у кого мало, а тот, кому мало.

Катя счастливо улыбнулась – словно солнце вышло из-за тучки.

– Ты точно как мой папа. Он тоже так говорил.

– Просто в моей семье было нечто подобное, так что я понимаю, о чем ты говоришь. С такими убеждениями, как у тех людей, о которых ты рассказывала, все происходящее с ними, вся их деятельность воспринимается как подготовка к «настоящей» жизни. Они к ней готовятся, готовятся, а потом – раз! С удивлением обнаруживают, что жизнь-то прошла, а они так и не сумели пожить «по-настоящему». А жизнь дается только один раз. Нельзя прожить одну «для подготовки», а другую «по-настоящему».

– Поэтому мои родители, – подхватила Катя, – и приучили меня с детства радоваться тому, что имеешь. Хотя всегда напоминали, что стремиться нужно к большему.

Ее взгляд затуманился.