Аферы века

Обманывал он без капли жалости и стеснения молодых женщин. Так, его баронский титул и рассказ о неисчислимых богатствах соблазнили одну легкомысленную даму из светского общества — супругу крупного концессионера, занимавшего солидное положение в столице. Эта дама, ослепленная красотой и блестящим внешним видом «богатого барона», решила разойтись со своим старым и обрюзгшим мужем и выйти замуж за молодого «иностранца». Влюбленная по уши женщина нередко закладывала свои бриллианты и субсидировала нежно любимого афериста. Одним словом, по мнению недалекой женщины, все шло к новому браку. «Барон» же, безусловно, не собирался жениться — в его планы входило только присвоение чужих денег. Поэтому он предлагал женщине бежать с ним, прихватив деньги мужа, предполагая, конечно, затем, получив деньги, бросить ее.

Все уже было подготовлено, но неожиданно «невеста» узнала, что ее возлюбленный живет не в роскошном номере гостиницы, как он ей говорил, а занимает небольшую меблированную комнату на набережной Екатерининского канала и к тому же живет с ее хозяйкой. Произошел разрыв, который аферист воспринял с улыбкой.

Наконец деятельностью «иностранца» заинтересовалась столичная полиция. Собранные ею данные, в том числе жалобы частных и официальных лиц, убедительно подтверждали, что под именем барона скрывается другое лицо. Афериста дважды и безуспешно вызывали для объяснений в сыскное управление. Чувствуя, что его карьера находится под угрозой, «барон» решил бежать из столицы. Для этого он подстроил «неожиданное» получение телеграммы из Лондона, в которой сообщалось, что его единственный сын, о котором он никогда не упоминал, заболел аппендицитом. Содержание телеграммы требовало немедленного возвращения в Лондон. Явившись в управление петербургского сыска, он предъявил телеграмму и получил разрешение выехать из столицы с тем, чтобы вернуться обратно через неделю-другую. Конечно, телеграмма была уловкой для бегства, и аферист больше в столице не появлялся.

Плохое знание «бароном» английского языка и целый ряд других обстоятельств дали основание журналистам считать, что под паспортным именем Уарда скрывался русский аферист. По их мнению, впоследствии «барон» проводил свои хитроумные операции под другим, придуманным им именем в одном из многочисленных российских городов.

«Охотники»… за кладоискателями

Рассказы и легенды о неисчислимых кладах, запрятанных в труднодоступных местах земли и ждущих своих открывателей, всегда будоражили умы людей, причем не только жадных до наживы, но и вполне уравновешенных. Видно, таковы особенности характера людей, особенно мужского пола. История знает массу случаев, когда в поисках кладов, в большинстве случаев мифических, кладоискатели полностью разорялись, а иногда даже погибали.

Эту безумную страсть людей необычайно ловко использовали для своего обогащения различные аферисты, в хитросплетенные сети которых часто попадались простые и доверчивые люди.

В соответствии с газетными публикациями, в России всплеск таких афер имел место в период с 1905 по 1912 год, то есть перед 100-летним юбилеем Отечественной войны. Очевидно, этому способствовали рассказы о брошенных французами при отступлении из Москвы драгоценных трофеях.

Отметим, что обнаруженные в газетных публикациях и ниже воспроизведенные случаи aфep с кладами непосредственного отношения к событиям 1812 года не имеют, но вместе с тем, по нашему мнению, они достаточно необычны и занимательны.

Работа по поиску кладов. Рис. из «Петербургского листка» от 4 сентября 1911 года.

Необыкновенно тонко провел аферу с кладом некий Сигизмунд Половской, которого журналисты окрестили «рыцарем индустрии мошенничества». Дело в том, что объектом своей аферы он выбрал известного московского археолога и опытного коллекционера старинных редких монет А. Рогожина. Половской к этой операции готовился тщательно и длительное время. Подготовка к ней заключалась как в поиске легенд о месте расположения кладов, так и в мероприятиях, якобы подтверждающих правдоподобие легенды. И аферист был вознагражден за свой, хотя и совсем неправедный, труд.

События разворачивались в знакомых и многими любимых дачных местах тосненского пригорода Петербурга, отличавшихся приятным взору ландшафтом, небольшими прозрачными извивающимися речушками и, что не менее важно, близостью к столице. Предприимчивый аферист пронюхал, что среди крестьян сел Тосно, Саблино и Николаевское существовало поверье, передаваемое из поколения в поколение: в XVII веке княжна Евпраксия Оболенская, поместье которой находилось в этих местах, спасаясь от кого-то бегством, зарыла свои богатства на берегу реки Тосно, недалеко от села этого же названия. Половской также знал, что в поиске этих богатств уже не раз участвовали многие кладоискатели, тратившие большие деньги на раскопки, но всегда безуспешно.