Аффект: практика судебной психолого-психиатрической экспертизы

При анализе данного случая следует отметить, что диагностические возможности второй амбулаторной КСППЭ были более полными, так как в распоряжение экспертов были предоставлены дополнительные материалы по личности потерпевшего и К., а также получены сведения от ее матери, более полно отражающие межличностные взаимоотношения, обстановку в семье. Кроме того, психологами-экспертами были применены диагностические психологические методики, позволяющие более прицельно исследовать особенности смысловой, мотивационной, эмоционально-волевой сфер подэкспертной, а также стратегий ее поведения в проблемных ситуациях.

Отвечая на поставленные следственными органами вопросы, экспертная комиссия указала, что К. каким-либо психическим расстройством, которое лишало бы ее возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими в период инкриминируемого ей деяния, не страдала. На момент освидетельствования у нее было констатировано наличие невротической депрессии (обусловленной привлечением ее к уголовной ответственности, осознанием содеянного), представленной сниженным фоном настроения, эмоциональной лабильностью, астенической симптоматикой (общая слабость, апатия, головные боли, головокружения, нарушения концентрации внимания, повышенная истощаемость психических процессов), навязчивыми представлениями, отрывочными идеями виновности и уничижения, пессимистическим видением будущего, регрессивными феноменами (элементы пуэрилизма), соматизацией психических расстройств (конверсионные расстройства чувствительности, зрения, психогенное переедание, нарушения сна) с постепенной нивелировкой указанных расстройств, наличие которых не препятствовало способности К. принимать участие в судебно-следственных мероприятиях.

Психологический анализ позволил сделать вывод о том, что в момент совершения правонарушения К. находилась в состоянии аффекта, возникшего на фоне длительной нарастающей психотравмирующей семейной обстановки вследствие жестокого обращения со стороны отчима, который в течение трех лет систематически избивал подэкспертную и ее мать, издевался морально и физически. Ситуация усугублялась еще и тем, что К. не могла рассказать матери о некоторых эпизодах ее взаимоотношений с отчимом, так как «не хотела портить брак», одновременно боялась расправы со стороны отчима. Обращает внимание, что у подэкспертной преобладали неадаптивные стратегии разрешения проблемных ситуаций в виде преимущественного ухода («просто пыталась молчать», эпизодически убегала из дома) от конструктивного разрешения сложившейся ситуации и аутоагрессивного поведения (с целью прекратить издевательства со стороны потерпевшего порезала себе предплечье). Нарастание конфликтной ситуации вынудило К. переехать к родственникам, где психическое напряжение несколько снизилось, однако оставалась тревога за мать: боялась, что «папа может что-то с ней сделать», по ночам «мучили кошмары», в школе «не могла сосредоточиться». За две недели до правонарушения мать подэкспертной уговорила дочь вернуться домой, при этом сообщила, что «папа больше не пьет, все хорошо». Однако после возвращения в семью агрессивные действия со стороны потерпевшего возобновились и, по субъективному восприятию К., отношения в семье стали еще более негативными, при этом, как и прежде, подэкспертная избегала открытых ссор и конфликтов. Кроме того, накоплению эмоционального напряжения способствовали индивидуально-психологические особенности К. в виде стремления придерживаться социально одобряемых форм поведения, контролировать собственные поступки, отсутствия склонности к внешнеобвиняющим и агрессивным реакциям, тенденции к избеганию конфликтов путем отрицания их значимости, вытеснения неприятных переживаний, ухода от их интеллектуальной переработки, пассивного подчинения и конформности. Отмеченные особенности сочетались с повышенной чувствительностью к внешним воздействиям, критическим замечаниям, сензитивностью и ранимостью в межличностном взаимодействии, трудностями нахождения конструктивных путей разрешения проблем, легкостью дезорганизации поведения в эмоционально насыщенных ситуациях.