Афган

А потом я понял, что именно до этого момента была прелюдия, потому что мне предоставили для ознакомления здоровенные фотоальбомы, набитые портретами разных местных мужиков. Серьезный подход. Только бесполезный. Череда бородатых лиц, которые запомнить в принципе невозможно. Хоть убейся.

И сколько я ни отнекивался, что было темно, и память на физиономии хреновая, и чужие люди для меня все на одно лицо, но хадовец не отставал. И просто вежливо пролистать, а потом отложить в сторону не получалось никак. Хрен этот сидел возле меня и постоянно тыкал пальцем, весьма азартно спрашивая, не видел ли я среди ушедших вот этого самого деятеля. Эх, дорогой товарищ из «органов», да ты мне сейчас хоть мою фотографию сюда вклеивай – не узнаю и ее. Потому что достала меня эта ваша говорильня хуже даже самого факта службы!

Когда закончилась байда с семейными альбомами, Демченко воспринял мой вздох облегчения правильно. Кому такое понравится?

– Понимаю, устали, – проникновенно, мне даже на миг захотелось поверить ему, сказал он. – Но давайте еще немного поработаем и закончим. Поймите, никто не желает вам зла. Очень даже наоборот, я восхищен тем, как вся ваша группа вела себя в сложной ситуации. Согласны?

Мне были предложены крепкий чай – почти чифирь и конфеты с замечательным названием «Радий». Создатели этих конфет, наверное, думали, что съевший их будет лучиться от удовольствия.

– Куда же я денусь с подводной лодки? – буркнул я, чем вызвал тень улыбки у особиста. – Давайте.

Ну, тут всё просто было и почти не больно. Вопросы касались исключительно времени перед вылетом. А мне что – никуда не ходил, ни с кем не разговаривал, ничего не видел. Спал потому что. Поговорили – и на свободу с чистой совестью. Как раз обед подоспел. Летчиков вообще хорошо кормят, грех жаловаться.

* * *

И наступило сладостное безделье. Потому что и девчат тоже опросили, а теперь, как кто-то им объяснил, начнут сверять показания. Если вопросов не будет – отпустят. Тем более что с медиками в Кандагаре швах. А тут вон, аж трое бока отлеживают. А летуны здесь зато серьезные, груши известным органом не околачивают. Судя по трепу в курилке, в которую я забрел, дожидаясь ужина, жизнь у них интенсивная и изобилует всякими интересными происшествиями.

Кто-то спросил, откуда я такой красивый у них нарисовался, я ответил, слово за слово, рассказал им краткую версию наших похождений.

– «Красную Звезду» должны дать, – пророчески произнес старлей со смешно торчащими светло-русыми на голове волосами. – Командира вынесли, духов перебили, ПЗРК принесли.

– Ага, скажи еще «Знамя».

– Не, там звездочку на погон давать надо, а он служит всего ничего. А «Звезду» и так дать можно.

– Майору «Звезда», ему, – кивнул на меня капитан, обладатель выдающегося во всех отношениях носа, – «Отвагу».

– Ну какая «Отвага», Вазген, ранения не было. Так что «Заслуги».

Летчики увлеклись прогнозами, тасуя возможные награды и условия, необходимые для их получения. Статуты они знали – дай боже. Мне, в принципе, по барабану было, дадут ли мне медаль или орден за наш поход. Остались живы – и хорошо. Но вот одну вещь я счел нужным уточнить.

– Извините, а если награду дадут, отпуск предоставляют? – спросил я носатого.

– А ты службу сразу просёк, – засмеялся он и хлопнул меня по колену. – Если «Героя» получишь, то в Москву слетаешь. А так – праздничный ужин в офицерской столовой. Да и не очень щедро сейчас награды раздают. Мы же не воюем, а оказываем помощь братскому народу. Школы строим, больницы, дороги чиним. Догоняешь?

Вестимо дело, догоняю. Я ведь всю эту брехню до конца слышал, до самого вывода войск.

– Спасибо за беседу, мужчины, – сказал я, вставая. – Будете у нас в Кандагаре – милости просим, заходите в гости.

– Нет уж, лучше вы к нам, – загоготал русоволосый. – Хотя и здесь, если честно… Тоже весело.

* * *

Пока шел в столовую, опять настроение на уровень плаца упало. Неужели можно было избежать этой хрени? Что имел в виду прокурорский? Или он пошутил так? Увидел, что я не очень рад службе, и решил подшутить? Нет уж, я и шутку проверю! Пусть Аня мобилизует всех еврейских адвокатов, чтобы землю рыли, что там за возможная отмена приказа этого! Нафиг мне нужны ваши медали, я и без них согласен!

Короче, к приему пищи я приступил в самых расстроенных чувствах. Так, ковырял в тарелке пресную гречку, вспоминая, как мы с Аней картошку жарили и я играл с Кузьмой в ловлю очистков. Да, понимаю, у всех в армейке на первых порах тоска по дому в той или иной степени сердце гложет, то что тут поделаешь? Надеюсь, бог отсмеется и вернет меня на старое место.

– А что вы, товарищ лейтенант, такой грустный?

Ага, Женя Ким. В белом приталенном халатике, косыночке. Вот у кого и следа уныния не наблюдается. Вся на позитиве, прямо пионер – всем ребятам пример.

– Да так, товарищ служащая Советской Армии, настроения нет, – ответил я в тон ей.

– Поднимем! Давайте, заканчивайте ужин, пройдемся, подышим свежим воздухом, развеетесь в дружеской беседе.

– Да что-то настроения нет.