Афган, снова Афган...

Спустя много лет после тех событий А. Алексеев рассказывал, что они не смогли больше находиться возле бара и поспешили уйти оттуда, но когда шли по коридору, то раздался взрыв и их взрывной волной отбросило к двери конференц-зала, где они и укрылись. В зале было темно и пусто. Из разбитого окна сифонило холодным воздухом и доносились звуки выстрелов. В. Кузнеченков стал в простенке слева от окна, А. Алексеев — справа. Так судьба их разделила в этой жизни.

Амин приказал своему адъютанту позвонить и предупредить советских военных советников о нападении на дворец. При этом он сказал: «Советские помогут». Но адъютант доложил Амину, что стреляют советские. Эти слова вывели его из себя, он схватил пепельницу и бросил ее в адъютанта, закричав раздраженно: «Врешь, не может быть!» Затем сам попытался позвонить начальнику генерального штаба, командиру 41-й танковой бригады, но связи с ними уже не было. После этого Амин тихо проговорил: «Я об этом догадывался, все верно».

Тем временем спецгруппа КГБ прорвалась к помещению, где находился Хафизулла Амин, и в ходе перестрелки он был убит офицером этой группы. Труп главы правительства ДРА и лидера НДПА завернули в ковер… Основная задача была выполнена».

Валентин Братерский (сотрудник бывшего Управления внешней разведки КГБ), вспоминая о тех днях, поделился некоторыми своими впечатлениями о штурме дворца Тадж-Бек:

«Нас было пятеро из ПГУ и две группы по 30 человек, которые и осуществляли операцию. Уникальная группа» Гром», в которую входили классные спортсмены, должна была непосредственно действовать во дворце. Группа «Зенит» — обеспечить подступы ко дворцу. В ней были ребята из балашихинской школы, где готовят спецназовцев. Из 60 ребят в строю остались 14.

С другой стороны были большие потери. В охране Амина было 300 человек. 150 сдались в плен. Убитых не считали. Амин еще пригнал двухтысячный полк, и они окопались вокруг дворца. Полк мы прорезали, как кинжалом. Во время штурма он как-то рассеялся. Кармаль обещал, что нас поддержат 500 верных ему боевиков. Завезли для них оружие, гранаты — ждали. Из 500 человек пришел только один.

Была еще одна группа под началом майора КГБ. В их задачу входило доставить некоторых представителей афганского руководства для подтверждения версии о внутреннем перевороте. Версия же, которая внушалась нам, — Амин связан с американцами, мы получим еще одного опасного соседа с юга. Никаких документов, подтверждающих эту версию, никогда представлено не было.

Мне все стало окончательно ясно, когда человек, застреливший Амина, сказал мне, что приказ был: живым Амина не брать. Кстати, тогда же в перестрелке был ранен в грудь и скончался сын Амина лет восьми. Я собственными руками перевязывал рану его дочери — ее ранило в ногу. Мы оставили дворец, в котором ковры были пропитаны кровью и хлюпали под ногами. Это трудно себе представить…

Перед отлетом нам всем обещали звезды Героев. Двое, насколько я знаю, получили, один — посмертно, всего в КГБ было награждено за это дело 400 человек, вплоть до машинисток и секретарш».

Я глубоко сомневаюсь в правдивости отдельных утверждений В. Братерского. В составе штурмовых групп его не было. За его хлесткими высказываниями я не вижу ничего, кроме незнания фактов, небрежности и некомпетентности. Звезд Героев нам не обещали, нам просто поручали выполнение оперативного задания. Так пишут те, кто сам там не был, но все и больше всех знает.

«…Уцелевшие после той ночи ребята договорились, что будут встречаться каждый год 27 декабря в семь часов вечера у могилы Неизвестного солдата. Крючков запретил — мол, нечего сопли распускать…»

Да, действительно, добрых пять лет «афганцы» встречались в этот день вопреки запрету, но в другом месте. Они не разделяли этой точки зрения своего руководства. Председатель КГБ Крючков в беседах со мной соглашался с ними, но не все было в его силах.

Снова процитирую А. А. Ляховского:

«На двух захваченных у афганцев танках к зданию дворца прибыла группа капитана Сатарова. Он доложил Колеснику, что когда они проезжали мимо третьего батальона бригады охраны, то увидели — в батальоне объявлена тревога. Афганские солдаты получали боеприпасы. Рядом с дорогой, по которой проезжали спецназовцы, стоял командир батальона и еще два офицера.