Афган, снова Афган...

Располагался «Бычий глаз» в центре Балашихи неподалеку от нашего объекта: несколько остановок пригородного автобуса (в крайнем случае около сорока минут быстрой ходьбы пешком, а если бегом — еще меньше).

Иногда возвращаться из «Бычьего глаза» приходилось очень поздно. К тому времени на нашем объекте прапорщики уже запирали КПП. Стучаться в дверь и просить впустить на объект — себе дороже. Охранники напишут служебную записку, а утром тебе придется объясняться с Григорием Ивановичем, где ты был и что делал… Поэтому, дабы не отвлекать драгоценное время нашего начальника по пустякам, приходилось преодолевать двухметровый забор с колючей проволокой. Куосовцы, в каком бы «болезненном» состоянии они ни находились, неизменно делали это без травм и без каких-либо негативных последствий для своей гражданской одежды.

Я, например, делал так: подтягивался на руках и забирался на гребень забора, к которому были приварены согнутые под углом в сторону объекта стальные штыри с натянутой на них в четыре ряда колючей проволокой. Здесь следовало внимательно оглядеться, дабы убедиться, что поблизости нет подвижного парного патруля, который контролировал внутренний периметр объекта. Если вокруг все спокойно, балансируя руками, делал шаг левой ногой, ставя ее на середину штыря, затем шаг правой (толчковой) на самый край штыря, от которого отталкивался, и таким образом перепрыгивал через «колючку», приземляясь уже на своей территории (руки в стороны для равновесия и замедления падения, ноги сомкнуты в коленях, ступни вместе).

Однажды, возвращаясь домой таким вот образом, я напоролся на патруль. Дело было весной, уже распустились листья на деревьях. Проходивший по внутреннему периметру дополнительный патруль из абитуриентов (подготовительный курс, «салаги»!) случайно оказался как раз в том месте, где я собрался форсировать преграду. Они решили поймать нарушителя и затаились в кустах. Я уже был на гребне забора и тут вдруг услышал хрустнувшую под затаившимися в засаде абитуриентами ветку, а потом и тихий шепот… Наверное, в охотничьем азарте и в предвкушении поощрения за хорошую службу они там, в кустах, сучили ногами и шепотом прикидывали, как меня получше захомутать. Присмотревшись, я увидел, что сквозь кусты в лунном свете белеют их лица (щенки, они еще не знали, что в ночной засаде на лицо надо надевать маску или хотя бы прикрывать его чем-нибудь темным).

Так. Все понятно.

Они из своей засады отлично видели, что я в костюме, в белой рубашке, при галстуке, на плече у меня висит свернутый светлый плащ. Вполне естественно, они запросто могли предположить, что враг не полез бы через забор в такой одежде и что я — свой! И тем не менее они хотели меня поймать! Э-э-э, ребята! А это уже неэтично! За такие вещи надо наказывать! Я быстро, по возможности бесшумно соскочил вниз, пошарил по земле, нашел в траве несколько небольших камней, затем снова влез на гребень забора и сделал вдоль него несколько «завлекающих» шагов, демонстрируя, что вот-вот якобы спрыгну вниз.

«Охотники за головами» не выдержали напряжения момента и поперли ломиться сквозь кусты к забору. А я сверху обрушил на них град камней.

— Ай! Больно! Он чем-то кидается! — завопили пораженные моими снарядами патрульные и отступили в глубь территории.

А я снова спрыгнул на внешнюю сторону, в темпе промчался метров сто вдоль забора, снова взлетел на него, перешагнул через штырь с «колючкой» и тихо приземлился уже на своей территории.

Судя по доносившимся до меня звукам, абитуриенты все еще пребывали на том же самом месте, громко ругаясь и подсчитывая потери. Тогда я тихонько подкрался к ним поближе и запустил оставшийся у меня последний камень в самую чащу вплотную примыкающего к забору леса с расчетом, что он упадет в противоположной от меня стороне, чуть за их спинами. Расчет оказался верный: незадачливые патрульные тут же заорали:

— Вон он, держи его! — и с треском стали продираться через заросли к месту падения камня.

А я тронулся напрямик через лес к нашему коттеджу.

В общаге еще не спали, и в открытую форточку одной из комнат первого этажа на улицу доносился звон гитарных струн и нетрезвые голоса.

Я зашел «на огонек», выпил предложенные полстаканчика водки, закусил лежащими на столе сухими галетами (иной закуски не было) и рассказал о случившемся. Ребята были крайне возмущены коварными действиями «салаг», идущими вразрез не только с понятиями о чекистской этике, но и с общечеловеческими ценностями. Подумать только! Вместо того чтобы помочь нетрезвому «дяде диверсанту» дойти до дома, они пытались его поймать! Просто возмутительно!

Резкий и энергичный Тимур из Ростова, по прозвищу Тим Тихий, так разъярился, что тут же предложил организовать «отлов» неэтичных патрульных. Тим призывал дать им «по шеям», потом разбудить всю их казарму, построить во дворе и провести суровую профилактическую беседу о нормах и правилах поведения абитуриентов во взаимоотношениях со старшими товарищами.

А что? Тим Тихий был такой… Он смог бы… Мы еле его отговорили!