Афган. Территория войны

Перестрелка длилась около часа. Солдаты берегли патроны, стреляли, только чтобы не подпускать моджахедов к входу в пещеру. Патронов было очень мало. Солдат-узбек спрятался за тело убитого товарища и тихо плакал. Он был мелкий, тщедушный. Наташе стало жалко его, очень жалко. Даже больше, чем себя или погибших ребят.

Он выстрелил пару раз, затем бросил еще одну гранату. Лейтенант что-то шептал капитану, Наташа разобрала лишь: «Пристрели меня первым», в ответ: «Заткнись, придурок!» Она вдруг отчетливо поняла, что это, может быть, последние часы ее жизни, а может быть, и минуты.

Неожиданно послышался звук приближающихся вертолетов. Капитан выглянул из пещеры. Душманы убегали со всех ног, перескакивая через камни. Все еще не веря в происходящее, солдаты вышли из укрытия. Вертолет кружился над горами, строча из пулемета по моджахедам. Наташа засмеялась, потом заплакала. Это была истерика, но ей было ни капельки не стыдно.

– Что это? – Капитан удивленно смотрел в небо. – Как они узнали о нас?

Из вертолета стреляли без устали, преследуя афганцев. Наташа вытащила белый платок и начала размахивать им. Пилот заметил и стал кружить в поисках площадки для приземления. Сели в сотне метров. Из машины спрыгнули военные, среди которых был майор Васильев. Они бежали навстречу друг другу, крича и смеясь одновременно. Майор обнял Наташу и начал целовать ее, приговаривая:

– Любимая, девочка моя, дай мне слово, что не будешь больше искать приключений, будешь тихо сидеть в процедурном кабинете или лучше перейдешь к нам в госпиталь. Пообещай мне, мы будем всегда вместе, будем счастливы и умрем в один день…

– Да, да, – шептала Наташа, отвечая поцелуями на поцелуи, – как ты узнал…

– Потом, все потом…

Вертолет, в котором находились двое убитых, Наташа и майор Васильев, ни на минуту не выпускавший ее из своих объятий, поднялся в воздух. Солдат-узбек, униженно просивший отпустить его для сопровождения тела своего погибшего друга, в последний момент спрыгнул на землю и вернулся к товарищам. Персов по-отечески похлопал по плечу молодого солдата, который, преодолев свой страх, остался в колонне. Еще раз капитан посмотрел на пещеру, которая сохранила им жизни, и приказал спускаться к машинам. Оставшийся груз необходимо было доставить по назначению.

«Вертушка» уже почти скрылась за горой, когда яркая вспышка озарила небо. Все звуки исчезли, и только вертолет, точнее, то, что от него осталось, сотнями мелких деталей падал в расселину скалы…

Райдо Витич. Первый бой

© Райдо Витич, 2014

– Ты головой думал или другим местом?!

– Пускай едет.

– Да вы совсем ума лишились, бабу подставлять?!

– Я сказал, она поедет!! – громыхнул Свиридов. – Нечего ей здесь глаза кабульским прохиндеям мозолить! Прав Николаич! Все, базар окончен, не в дукане!

Я стояла у стены ни жива ни мертва и слушала перепалку в кабинете комбрига. Из него вылетел взбешенный Зарубин и, увидев меня, в сердцах треснул дверью, пролетел в сторону выхода. Следом вышли Свиридов и Головянкин. Полковник подал мне синий конверт и объявил приказ:

– Колонна уходит через пятнадцать минут. Вы идете с ней. Прибыв на место, передадите пакет подполковнику Володину и вернетесь. Приказ ясен?

– Да.

– И что стоим? Бегом! – рявкнул Головянкин.

Я вылетела на улицу, искренне радуясь, что не придется объясняться за вчерашнее происшествие. А главное, главное – у меня боевое задание! Я иду с колонной!!

– Какого рожна вам здесь надо?! – взревел майор Соловушкин, узрев мои попытки влезть на броню БТР.

– Я с заданием! Мне приказали с вами! Вот! – качнула конвертом.

Мужчина грязно и от души выругался, а потом рявкнул так, что к нам стали подтягиваться заинтересованные бойцы, оглядываться.

– Кто приказал?!! Вам что здесь, ясли?!! А ну вон отсюда маму… душу… Бога!!..

– Приказ полковника Свиридова!!

Соловушкина перекосило. Он взвыл и бегом помчался в штаб. Я же быстро вскарабкалась на борт с помощью бойцов. Только удобно устроилась и поблагодарила ребят, как подошел Сашок и, бесцеремонно сдернув меня на землю, потащил к другому БТР, где уже сидели Чиж и Ягода. Я не возражала – лицо у Чендрякова было страшное – установка «Град» в работе, не меньше.

– Суки! – прошипел он, подталкивая к брони. Я села и получила на голову каску, в руки тяжеленный бронежилет. Тут появился Павел. Уставился на меня: скулы белые, губы – нитка, глаза… О, я поняла все, что он хотел сказать, но молчал – люблю! Вот что говорили его глаза! Я была на седьмом небе и почти парила над бронетранспортером.

Павел молча вытащил пистолет:

– Стрелять умеешь?

– Да, очень хорошо! Почти отлично!

– Глупая, – вздохнул, услышав восторг в моем голосе. Подал пистолет и махнул руками бойцам. – Зажали ее и прикрыли! Чендряков, Словин, на бронь!