Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

— Бывает, что побольше. Одни карабины и крючья килограммов на двадцать тянут.

Еще через полчаса Яныш стал отставать катастрофически.

— Не путайся под ногами, — не совсем вежливо попросил Гурули.

— Дурацкие ботинки попались, — бормотал Яныш. — Все ноги натер…

«Это агония, — подумал Гешка без всякого сочувствия и даже злорадно. — Он уже подыскивает причину, он нас готовит… Еще немного — и каюк!»

— Бля! — сквозь зубы выдавливал Яныш и, морщась, до неузнаваемости уродовал лицо. — У меня уже хлюпает… Ноги до кости…

Гешка молчал. Он знал, что Яныш молит бога в уме, чтобы он предложил ему помощь. «Ну! Ну же! — мысленно подгонял его Гешка. — Признавайся, что сдох!»

— Яныш! — начал заводиться Гурули, когда солдат сравнялся с ним. — За мной никто не ходит! Марш на свое место!

— С-сучара, — кряхтел Яныш, сильно припадая на правую ногу. — Кто сшил эти идиотские ботинки? Рожу бы ему набить…

Он сделал попытку участить шаги, на метр обогнал Гешку, но уже через минуту окончательно изнемог, остановился, согнулся, упершись руками в колени, будто его тошнило.

— Рота ждать не будет, Яныш! — заревел Гурули.

Гешка впервые видел старшину таким злым.

— Сейчас… Минутку, — кивал головой Яныш, и лицо его сочилось п'oтом.

Гешка присел, заглянул Янышу в глаза.

— Хреново, Рэмбо?

— Да… — с трудом разлепил Яныш губы.

— И без помощи ты теперь шагу не сделаешь, так ведь?

— Не издевайся, мерин. — Яныш, с трудом ворочая распухшим языком, сплюнул себе под ноги.

Гешкино самолюбие успокоилось. Поединок закончился. Яныш разгромлен. Яныш раздавлен. Яныш сдох!

Гешка молча стащил с него рюкзак. Тот даже не сделал попытки сопротивляться, наоборот, крутил плечами, помогая Гешке снять лямки.

Гурули вытер смуглое, лоснящееся лицо платком, высморкался и, похлопав Яныша по плечу, сказал:

— На гражданке до конца своей жизни будешь его поить. Понял, сынок?

Яныш понял. Он кивал, как китайский болванчик, но в его очумелых глазах не было ничего, кроме сиюминутной усталости и боли. Будущего для него сейчас не существовало, обещать он мог все что угодно.

Рюкзак Яныша Гешка взгромоздил поверх своего, придерживая его обеими руками, как носят мешки с мукой. Идти так было страшно неудобно, лямки настолько сильно впились в грудь, что каждый вздох теперь давался усилием воли. Воспрянувший духом Яныш теперь уверенно шагал рядом с Гешкой, кидая на него понимающие взгляды. Пару раз, якобы машинально, он уходил вперед, а потом, остановившись, складывал на груди кренделем руки и ждал, когда Гешка его нагонит. «Отыгрывается, сволочь», — ругался в уме Гешка.

— Яныш! — вдруг рявкнул Гурули. — Пулемет где?

Солдат остановился как вкопанный, зачем-то похлопал себя по бедрам, оглянулся, посмотрел под ноги и моментально побледнел.

— Ах, сучара! — протянул он. — Кажется, я его оставил там, где снял рюкзак. — И резко повернулся к Гешке: — А ты что, пулемет не захватил?

Гурули стал громко сопеть. Гешка сбросил с себя оба рюкзака и сел на камни. Гурули сделал недоброжелательный жест рукой у самого лица Яныша и процедил:

— Прибил бы, чучело… Бегом назад! — Яныш не заставил старшину повторять и поскакал вниз, болтая головой, будто ему обломали шейные позвонки. Прапорщик опустился на камни, положил рядом с собой пулемет.

«Нервничает, бедолага, — с сочувствием подумал Гешка. — Могу представить, как это все ему осточертело».

— А ты кем до армии работал? — спросил он, разглядывая тонкую, жилистую руку Гурули.

Прапорщик не ожидал такого вопроса, настолько не к месту он был задан, потому долго думал над ответом.

— Преподавателем. В пэтэу.

— Ни за что бы не поверил! — удивился Гешка. Гурули было все равно, верят ему или нет. Сверху кто-то закричал. Гешка и Гурули одновременно повернули головы, как по команде «равняйсь!». Сержант Игушев, словно памятник на постаменте, стоял на круглом камне и размахивал кепкой.

— Что у вас? — кричал он.

— Иди, догоним! — ответил Гурули. — Скажи Рыбакову, Яныш сдох.

Игушев еще с полминуты стоял на камне, будто ждал, когда до него дойдет звук, повернулся и исчез среди камней.

Прошло полчаса.

— Не одно, так другое, — снова начал заводиться Гурули. — Куда это чучело пропало?

Он поднялся, отряхнул задницу, взвалил пулемет на плечо. Гешка понял, что скажет сейчас прапорщик, и опередил его:

— Я сам сгоняю. Сиди, отдыхай! — Гурули колебался, но Гешка, ни слова не говоря более, быстро побежал вниз, прыгая с камня на камень и сожалея, что в этих горах нет ледников.

Самое трудное в горах — ориентирование. У Гешки был кое-какой опыт, и все же место, где Яныш сдох, он нашел с трудом. Пулемет увидел издали. Подошел, поднял оружие, огляделся по сторонам и тихо сказал:

— Ничего себе фокусы!

Яныша нигде не было видно. Гешка повесил пулемет на плечо, посмотрел наверх, снова по сторонам, потом вниз.

— Что за чертовщина, — опять буркнул он.

Вокруг было очень-очень тихо. «Похоже, что он не нашел пулемета и спустился еще ниже, — предположил Гешка. — Свалиться в пропасть здесь, во всяком случае, неоткуда».

Он поправил ремень на плече и увидел, что у него дрожат пальцы. «Совсем плох стал…»