Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

— Да или нет — тебя принципиально не интересует, потому что ты безразлична ко мне. Но тебе хочется ясности, хочется знать меня вдоль и поперек, как прочитанную книгу, чтобы прогнозировать мои поступки. Но мне, — я взял баллончик с пеной для бритья, выпустил струю на щеки и стал растирать кисточкой, — но мне этого совсем не хочется. Не только женщина должна быть загадочной.

— Ты считаешь, что в тебе недостаточно загадочного?

— Я считаю, что у каждого человека должен быть маленький такой мирок, недоступный для других. Чувства лучше прятать именно там.

— Ах, вот как! — вспыхнула Валери. — Оказывается, ты бессовестный лицемер!

— Лицемерие, милая, это когда мы выдаем одни чувства за другие. А когда мы их просто глубоко прячем, это элементарная предусмотрительность, что не противоречит этике.

— У тебя философия толстокожего бегемота. Господи! — Валери сложила ладони лодочкой и закатила глаза вверх. — И этого человека я почти любила!

Мы занимались словесными перестрелками довольно долго, пока чувство голода не выгнало нас из номера в поисках пищи. У лифта я внезапно хлопнул себя по лбу.

— Стоп! — скомандовал я. — Задний ход! Я оставил в номере куртку.

— А зачем тебе куртка? Жара на улице.

— Я использую ее в качестве подстилки. Кинул на траву — и вперед!

— Я жду внизу, — сказала Валери, потому что дверки лифта уже раскрылись перед ней.

Войдя в комнату, я закрыл дверь на замок, сел рядом с телефоном и набрал по памяти номер, по которому Валери звонила вчера вечером. Запоминать цифры несложно, если уметь их систематизировать. Две крайние — двойки — символизируют нас с Валери, а внутреннюю пару — тройку и четверку запомнить совсем просто — я так учился в школе и потому до сих пор вляпываюсь во всевозможные авантюры. Главное — вовремя придумать образы под цифры, и запомнить можно все, что угодно.

На другом конце провода трубку никто не брал.

Глава 5

Валери, что называется, умела отвязываться и, как могло показаться, напрочь забыла о своем несчастном братце. Она таскала меня по всем барам и кафе, которые встречались на нашем пути, и завелась настолько, что стала привлекать своим раскрепощенным поведением благочестивых мусульман. Я носил ее на руках, купался вместе с ней в фонтане и к четырем часам дня изнемог до такой степени, что сел в тенистом скверике на скамейку и подремал часик, пока Валери меняла очередную партию долларов на рубли и выбирала в ювелирном магазине украшение для вечернего платья.

Когда мы вернулись в номер, она сразу полезла в душ, а затем легла на кровать и уткнулась в книжку. Я вяло предложил ей составить нам с Алексеевым компанию, надеясь, что она откажется. Валери посмотрела на меня из-за книги, усмехнулась и сказала:

— Не переживай, я не буду мешать вашему общению.

— Я всегда знал, что ты умница, — ответил я с облегчением. — И в самом деле, что тебе делать с нами? Мы будем вести долгие и скучные разговоры, вспоминать войну и общих знакомых.

— Войну? — Она как будто удивилась. — Какую войну?

— Разве ты не поняла? — Я не стал смотреть ей в глаза, помогая лукавить, и принялся надевать свежую рубашку. — Мы служили с ним в Афганистане. А там была война. Стреляли… Слушай, а галстук нужен или так сойдет?

— Так сойдет… Ты мне никогда не рассказывал про Афганистан.

— А ты не спрашивала.

Валери встала с постели, подошла ко мне со спины и обняла за плечи. Я почувствовал рельеф ее тела.

— В тебя стреляли?

— Стреляли.

— Тебе было страшно?

— Еще как!

— А ты стрелял?

— Преимущественно из рогатки. Бесшумное секретное оружие.

— И ходил на караваны?

— Ты знаешь про караваны?

— В книжках читала. Раз Афган, значит, обязательно все ходят на караваны.

— Караванов у меня было больше дюжины.

— Это что-то вроде торгового транспорта?

— Что-то вроде того.

— И что эти караваны перевозили?

— Все, что угодно, — одежду, консервы, ковры, аппаратуру, оружие… Всего не перечислишь.

— Ты мародерствовал?

— Валери! — Я повернулся и запустил ладони в ее прекрасные темные локоны. — Ну что за слова! Мародерствовал… Случалось, что мы брали трофеи. Это делают армии всех стран во все века. Это не осуждается.

— А какие трофеи? — допытывалась она.

Я развернул ее и, преодолевая нахлынувшее желание, шлепнул по попке.

— Марш на место! И читай свою «Шехерезаду». Нечего влезать в чужие дела.

Валери поцеловала меня, потрепала по щеке.

— Только не напивайся сильно.

— Принял к сведению! Проголодаешься — спустись в бар, выпей кофейку с бутербродом.

Выйдя из номера, я вдруг пришел к мысли, что даже очень близкая сердцу девушка быстро надоедает и непродолжительная разлука с ней приносит не меньше радости, чем общение.

Спустившись на четвертый этаж, я, предупреждая нежелательную реакцию дежурной, поприветствовал ее каким-то фамильярным взмахом руки:

— Добрый вечер! Рад видеть вас цветущей и красивой!