Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Я сделал шаг назад, не сводя глаз с картавого, опустил руку вниз, ухватил лямку своего рюкзака, рывком вырвал его из снега и взвалил на плечо.

— Ты чего, динозавр?

Я шагнул к обрыву и встал на самой его кромке. Картавый поднял автомат и нацелил мне в грудь. Ветер норовил столкнуть меня вниз. Ощущения высоты не было, потому как пропасть была наполнена чернотой ночи, и я не видел ни отвесной стены, ни далекого дна.

— Ты спутал, динозавр, — сказал картавый. — Это рюкзак, а не парашют.

Меня шатало от напряжения. Ботинки медленно ехали по наледи, я расставил ноги шире, чтобы не сорваться раньше, чем прыгну вниз по своей воле.

— Слушай меня, — сказал я спокойно и сразу же понял, что картавый поверит каждому моему слову. — Я уже не слишком ценю свою жизнь, а потому долго торговаться с тобой не намерен. Если ты сбросишь ее вниз, я прыгаю следом. Автомат, которым ты меня смертельно напугал, лишь ускорит развязку. Но запомни: в этом рюкзаке пятнадцать миллионов долларов. Сейчас ее жизнь для тебя стоит столько же.

Картавый недолго смотрел на меня, будто смысл моих слов еще не дошел до него. Потом сел в снег, усмехнулся.

— Но ты от краешка все же отойди, — сказал он, — а то ненароком уронишь рюкзачок. Я, так и быть, пока не буду десантировать вниз твою красавицу.

— Развяжи ее, и пусть она подойдет ко мне.

— Вах-вах, мне уже приказывают!

Я нарочно поскользнулся, взмахнул рукой, хватаясь за воздух, и едва устоял на ногах.

— Да отойди от края! — заорал картавый. — Точно свалишься, придурок! Придется потом за рюкзаком вниз идти.

— Не придется, — ответил я, отщелкнул замки клапана и откинул его. Теперь, если я в самом деле свалюсь, пакеты с порошком разлетятся по всему заснеженному склону под стеной.

— Хорошо, — согласился картавый, достал из кармана нож, расчехлил его, перерезал веревки, которыми были связаны руки и ноги Валери, и сорвал с ее лица шарф.

— Помоги ей встать.

— Чего? — протянул картавый. — А может, еще…

— Помоги ей встать, ублюдок! — страшным голосом закричал я, наклоняясь в сторону обрыва.

— Точно прыгнет, придурок, — забормотал картавый и протянул Валери руку.

Она медленно поднялась на ноги, шагнула ко мне и, упав передо мной на колени, крепко обхватила меня руками за талию.

Адвокат все это время стоял спиной к нам, прижавшись лицом к каменному сфинксу, выпирающему из снега, как позвонок гигантского доисторического ящера.

Глава 34

Наверное, это была самая гадкая ночь в моей жизни. И не только потому, что до рассвета мы просидели за скалой, укрываясь от ледяного ветра, и Валери продрогла так, что не могла сдержать дрожь даже в моих объятиях, и адвокат ныл, не переставая, больше от страха и тоски, чем от боли в руке. Гадко мне было оттого, что я чувствовал себя униженным и проигравшим по всем статьям. Такого я не испытывал даже на войне десять лет назад, когда потерял едва ли не половину роты.

Картавый оказался противником, достойным уважения — какие бы отрицательные чувства я к нему ни испытывал. Он был умным, хитрым и неплохо предвидел все мои попытки одержать над ним верх. Сейчас я должен был признать, что он оказался сильнее меня, что я недооценивал его и был слишком самоуверен.

Ветер трепал и присыпал снегом поваленную палатку. Под утро сильный шквал сорвал ее с хребта, легко выдернув колышки, и скинул с обрыва вниз. Она парила в воздухе как дельтаплан, и мы провожали ее взглядами.

Картавый был хмурым, злым и даже перестал отпускать свои плоские шуточки. Молча дернул стволом автомата, приказывая подняться и надеть рюкзаки, молча показал, чтобы адвокат начинал движение. Рамазанов не отдохнул за ночь, сил, по-моему, у него даже поубавилось. Без моей помощи он не смог надеть рюкзак, и пока он возился с лямками, ослабляя их, я успел незаметно скинуть из своего рюкзака еще пару пакетов и тщательно присыпать их снегом.

Мы прошли всего полчаса, как путь нам преградило обширное ущелье, разделившее хребет и плато. Картавый хотел сократить путь, погнав нас с шоссе прямо в гору, а оказалось, что этот маршрут намного сложнее и длиннее. Пока мы отдыхали и готовили на примусе кофе, картавый бродил по краю ущелья, глядя вниз и громко матерясь.

— Сейчас погонит назад, — предположил адвокат. Табак у него кончился, и он посасывал пустую трубку. На впалых щеках выросла щетина, под глазами легли синие тени. Адвокат выглядел совершенно больным человеком.

— Назад я не пойду, — ответила Валери.