Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

— Спасибо, — сказал он. — Я это уже читал, — и повернулся лицом к стене.

Сказал, как отрезал. Праздника не получилось. К Надюшиному пирогу Абдуллаев не прикоснулся. Жора, накрывшись одеялом с головой, кашлял, будто его душила астма, и извивался на койке. Гешка целый час простоял у окна.

Как-то в палату зашел молоденький офицер с черным чемоданчиком в руке.

— Простите, — очень смущаясь, сказал он. — Кто из вас будет рядовой Ростовцев?

— Я Ростовцев, — ответил Гешка и сел на койке. «Принесли мои вещи!» — предположил он.

— А я лейтенант Зубов, — представился офицер, приятно улыбаясь, и добавил: — Корреспондент военной газеты. Можно мне с вами немного поговорить?

Гешка пожал плечами, переглянулся с Жорой и Расимом, сел, выпрямив спину, как на осмотре у врача, а лейтенант раскрыл свой чемоданчик, достал оттуда блокнот, ручку, положил чемоданчик на колени, используя его как стол.

— Мне порекомендовали написать о вас очерк, — торопливо говорил Зубов. — Сейчас афганская тема, сами понимаете, интересует многих… Я буду задавать вам вопросы, а вы постарайтесь отвечать подробнее. А я буду записывать.

— А кто порекомендовал? — спросил Гешка, краем глаза заглядывая в лейтенантский блокнот, где были записаны вопросы.

— Профессиональная тайна! — ненатурально рассмеялся Зубов, склонился над блокнотом и зачитал: — Скажите, с чего начался ваш путь в Афганистан? Что сказал ваш отец, провожая в армию?

— Что сказал? — углубился в память Гешка. — Ничего не сказал. Он в это время в Будапеште был.

— Ну ладно, — лейтенант стал покусывать кончик ручки. — Давайте напишем так: перед отлетом в Афганистан ваш отец, генерал, ветеран Вооруженных Сил, сказал: «Служи так, чтобы мне никогда не было за тебя стыдно!» Хорошо?

— Он так не говорил, — ответил Гешка.

— Ну пусть именно так не говорил, — сразу же согласился Зубов. — Но ведь мог же сказать, да? Против истины мы не идем.

Гешка не стал возражать. Он еще не совсем понимал, что нужно корреспонденту.

— Вы знаете, — сказал Зубов, прищурившись, глядя куда-то в окно, — я хотел бы вставить в очерк такой эпизод: ваш отец поднимает трубку и говорит военкому: «Прошу вас не принимать во внимание мое положение и направить моего сына в Афганистан».

— Зачем? — не понял Гешка.

— А как же еще? — заулыбался Зубов. — Иначе сын генерала никак не сможет попасть в Афганистан.

— А я попал иначе, — ответил Гешка.

— Ну, это все детали, — поморщился лейтенант. — Не в том суть, что именно сказал ваш отец, мы же не отчет со съезда пишем, а очерк. У нас есть право на домысел… Такой теперь вопрос: кто обучал вас боевому мастерству?

— Сержант Игушев, прапорщик Гурули, — ответил Гешка.

Зубов записал фамилии печатными буквами, показал их Гешке:

— Правильно?

— Правильно, — ответил Гешка.

— А замполит роты как повлиял на вашу боевую закалку?

— Никак. Он не брал меня на боевые. Но об этом не надо писать.

Зубов и не писал. Он наморщил лоб и снова стал грызть ручку.

— Без замполита нельзя… Давайте скажем так, что замполит регулярно рассказывал вам о подвигах сослуживцев.

— Давайте! — махнул рукой Гешка.

— Я правильно проинформирован, — сказал лейтенант, перелистывая блокнот, — вы служили в разведроте?

— Нет, — улыбнулся Гешка, — в хозвзводе.

— Как же! — Зубов даже зарделся от волнения. — Мне сказали, что вы десантировались с разведчиками.

— Я тайком перебежал к ним из хозвзвода, — пояснил Гешка, с удовольствием наблюдая, как меняется выражение на лице лейтенанта.

— Ну-у, — протянул тот озабоченно. — Об этом, конечно, нельзя писать… Давайте вот как сделаем. — Лейтенант сел поудобнее, положил на чемоданчик ручку. — Вы в составе хозвзвода везете продукты и одежду афганским детишкам. Душманы обстреливают вас из засады. Вы вступаете в бой и прикрываете своих товарищей, но вскоре вас тяжело ранит.

Гешка не сразу понял лейтенанта.

— Это… про меня?

— Ну конечно! — ответил Зубов.

— Но было же все не так!

Зубов устало вздохнул, закатил глаза.

— Ну как, как было?

— Яныш забыл свой пулемет на подъеме, когда он выдохся и отдал мне рюкзак. И пошел один за этим пулеметом. Только его не нашел, а «духи» его убили. Прямым попаданием в горло.

— Отлично! — оживился Зубов. — И про вашего товарища напишем. Яныш его фамилия?.. Сделаем так: он прикрывал фланг вашей роты, отстреливался до последнего патрона…

— Да он вообще не стрелял! — перебил Гешка лейтенанта.

Зубов придвинулся ближе к Гешке и нетерпеливо пояснил ему:

— Да не пропустит цензура то, что вы мне рассказываете! Мы можем показать смерть солдата только в том случае, если она была сопряжена с геройским поступком. Понятно?

— А если он еще ничего геройского совершить не успел, так про него уже написать нельзя? — нахмурился Гешка. — Он же не виноват, что его сразу убили!

— Да я все понимаю, — Зубов приложил руку к сердцу. — Но вы и меня поймите. Вот дали мне задание про вас написать, а вы мне такого наговорили, что в жизни никто в печать не пропустит. А что пропустят — я знаю, не первый раз про «афганцев» пишу. Вот я вам предлагаю свою схему, а вы упираетесь.