Афганистан. Честь имею!

Трудно матери твоей писать,
А тебе еще труднее бой
с врагом держать.
Ты не смог мне рассказать
о нем, сынок
Мой родной любимый голубок.
Ох, Афганская война
Много, много наших деток отняла,
Слезы, горе и страданья матерей.
Нет войны — теряем сыновей», –

вот такими словами заканчивается письмо Раисы Васильевны Жуковой, мамы Андрея.

Трудно ей было, долго собиралась, много раз садилась писать нам письмо, но слезы не давали. О размерах горя матери, о глубине раны, нанесенной ей, говорит письмо на четырех тетрадных страничках, написанное за полтора года. Это такая боль… да еще когда осознаешь, что никому ты не нужна со своими проблемами.

Помочь матери вызвалась только Тамара Федоровна Лукьянова, бывшая классная руководительница Андрея с 4‑го по 8‑й класс. Она и описала школьные будни Андрея, наполненные своими обязанностями, тайнами и курьезами.

«Андрей пришел учиться в 4‑й «Б» в 1975 году в составе 33 одноклассников. Чуть выше своих сверстников, русоволосый, с большими ясно‑голубыми глазами, Андрей сразу привлек внимание учителей открытой душой, непосредственностью, непоседливостью, живостью характера. В меру озорной, он мог быть сосредоточенным, серьезным. Имел свое мнение и мог его защищать. Сразу же сел за третью парту в среднем ряду с Сидоровой Людой (отличницей) и повторял в следующих классах: „Я от Люды — никуда“. Люда снисходительно‑уважительно относилась к Андрею и, конечно, помогала ему в учебе. Учился Андрей, как и все мальчишки. В отличники не лез, но и к двоечникам не скатился. Усердия большого в учебе не проявлял, хотя и безучастным не оставался. Любил поспорить, порассуждать на уроках истории, литературы, географии. Охотно участвовал во всех мероприятиях класса и школы. А школьная жизнь тех лет кипела пионерскими зарницами, сборами, строевыми смотрами, праздниками песни и строя, пионерскими поверками, сбором металлолома, макулатуры, березовых почек, участием в трудовых десантах, работой в школьной производственной бригаде. И во всех этих мероприятиях принимал участие Андрей. Участвовал с удовольствием. Более того, был душою этих праздников и сборов.

Я помню его в зажигательном танце кавалеристов с саблями наголо. А за музыку на классных вечерах можно было не беспокоиться, за нее всегда беспокоился Андрей.

Андрея любили и уважали. И он платил людям тем же. Когда, бывало, осенью на уборке колхозного картофеля кто‑то из ребят отставал, Андрей первым приходил на помощь.

В доверительных отношениях был с классным руководителем, с трепетной любовью относился к матери».

После окончания восьмого класса, Андрей продолжил учебу в СПТУ. «Учился, как и в школе — неплохо, способности были — мог учиться хорошо, — пишет Раиса Васильевна. — В 1979 году ездил на месяц в „Артек“. Нам помогать стал рано. С 12 лет стал косить, хорошо водил мотоцикл, машину, трактор, так как отец работал механизатором — он всегда был с ним. Был живой, делал все быстро. Ребята и девчата его уважали. Я даже не думала, что у него будет короткая жизнь. Все пел. Остался после него музыкальный инструмент: гармоника, гитара, балалайка. 17 ноября 1983 года забрали его в армию. Служить стал в Забайкалье, на станции Ясная, десантник. 26 декабря 1984 года увезли в Белоруссию, в город Марьина Горка. Там формировался спецбатальон для отправки в Афганистан, о чем мы долгое время ничего не знали.

Погиб 21 апреля 1985 года, в Мараварском ущелье. Какие адреса знала ребят, писала, ответ никто не дал.

Около лицея назвали улицу именем Андрея. В газетах раньше не писали и вообще старались умолчать. А сейчас вообще не вспоминают.

В 1986 году, 4 марта, к нам приехал военком и из кармана полушубка достал коробочку с орденом Красной Звезды и сказал: „Возьмите на память. Говорите спасибо, что его вам привезли бесплатно и похоронили“. А после захоронения я вскоре получаю перевод на 17 рублей и приписка: „отправляем вам деньги за вашего убитого сына“. Это разве не кощунство?

Время, говорят, лечит. Но… сердце сжимается и влагой покрываются глаза. И вновь руки тянутся к фотографиям, на которых Андрей живой и улыбается…»

Наперекор всему

«Восьмимесячным ребенком появился он на этот свет, — пишут мама Володи Некрасова Юлия Федоровна и отец Леонид Алексеевич. — Все говорили, что восьмимесячные мальчики не выживают. Но он выжил. Когда ему было 6 лет, он попадал на санках под машину — и ни одной царапины.