Афганистан: война глазами комбата

Шафак вел беседу спокойно, буднично и неторопливо. И чем дольше он говорил, тем бледнее становилось лицо моего переводчика. Алимов стал переводить: «Он говорит, что мы не выполнили взятых обязательств по нескольким пунктам. Во-первых, обещали снять заставы тихо, но сами окружили район большим количеством техники. Во-вторых, брали обязательства провести все мероприятия за два часа, но прошло уже более трех, и ничего еще не сделано. В связи с этим о нашем договоре стало известно далеко за пределами района его власти. И к нему, Шафаку, уже идут отряды инженера Хашима и другие, чтобы свести с ним счеты. Исходя из вышеизложенного, он вынужден всех нас убить и тем самым хоть частично реабилитировать себя».

Я ожидал всего, но только не этого. «Что нужно сделать, чтобы данный вопрос решить без убийств и кровопролития?» — спросил я его. Он задумался. Что-то негромко, но напористо стал говорить ему Кандого. Шафак вновь включился в беседу. «Он говорит, — переводил Алимов, — что его люди сейчас пойдут к каналу и некоторое время не пустят сюда другие группы, в случае если завяжется бой, мы должны оказать ему всяческую помощь. Дать в его распоряжение две машины, чтобы он на них загрузил все имущество сторожевой заставы, а мои водители отвезли это в указанное им место. Мы с заставы можем забрать только людей, оружие, технику и свои боеприпасы. Все остальное должно остаться ему в качестве трофея и компенсации за нарушение договора».

Раздумывать долго не было времени, да и выбирать было не из чего. Условие принято. Передал по радио свое решение.

Так состоялась моя встреча с одним из влиятельнейших людей чарикарской «зеленки». Встреча, к которой сам я стремился долго, но даже в самом кошмарном сне не мог представить ее такой. Шафак сдержал свое слово. Грязные, измученные, мы только во второй половине дня смогли вытащить из «зеленки» последний танк. В этот день не прозвучало ни одного выстрела. Первая часть задачи была выполнена. Но оставалась вторая, не менее сложная: поставить сторожевые заставы на новом месте.

События последующих трех дней слились в единый затяжной бой, который начался утром 5 февраля. При попытке овладеть полуразрушенной крепостью, стоявшей в стороне от дороги, по которой мы еще ездили, наши роты столкнулись с таким яростным сопротивлением, что им пришлось отойти назад. То ли Шафак решил реабилитировать себя перед другими мятежниками, то ли это активно начали действовать подошедшие из других районов боевые группы, но, в каком бы месте мы ни пробовали пройти вперед, хотя бы на сто метров, повсюду встречали ожесточенное сопротивление. Тем не менее к вечеру 5 февраля крепости под сторожевые заставы были выбраны и отвоеваны. В течение двух дней под постоянным огнем противника предстояло оборудовать эти полуразвалившиеся строения так, чтобы они стали пригодными для жизни и ведения боя.

Для оборудования крепостей пришлось бросить все силы и средства, имеющиеся в распоряжении генерала Барынькина. Он придавал этим боевым действиям огромное значение. Надев бронежилет и каску, генерал лично посетил все крепости, посмотрел, какой объем работ предстоит выполнить, потребовал делать все так, чтобы потом не пришлось вновь возвращаться к этому вопросу.

Оборудование застав приходилось часто прерывать, и тогда все брали в руки оружие и совместно с «блоком» прикрытия отражали нападение противника. Так прошел первый день.

Особенно активно мятежники нападали на первую крепость, боем за которую начался второй день.

Утром 6 февраля в районе крепости было подозрительно тихо. «Блок» насторожился. Личный состав работал с утроенной энергией, без перерывов. Все понимали, что это затишье перед большой бурей. Около И часов перед заставой, метрах в пятидесяти, упала 82-мм мина. И, словно по команде, мины начали ложиться так плотно, что стало ясно: огонь корректируется откуда-то с соседних крепостей. Сразу же после первых разрывов личный состав, побросав инструменты, поспешил к оружию и в укрытия. Возле входа в блиндаж столпилось человек десять. Мины падают с подозрительной точностью. К танку, стоявшему в окопе, метнулся старший лейтенант Игорь Плоп. Сзади взрыв, и он не добегает до танка. Вот мина падает рядом с кабиной автомобиля, из которого только что выпрыгнул водитель рядовой А. Мороз.

Олег Мороз, водитель машины ГАЗ-66 первой роты охраны, носил бревна для оборудования смотровой вышки. К моменту начала обстрела он выполнил почти всю свою работу. Осталось последнее бревно. С ним он и вошел на территорию новой сторожевой заставы, когда метрах в двадцати пяти впереди него на крыше строения произошел взрыв. Олег подумал: «Ну, саперы, с ума посходили — на крыше взрывают». В направлении к убежищу бежали солдаты и что-то ему кричали. Но что именно, он не понял. И тут Мороз поднял голову вверх и увидел: прямо на него сверху падает какая-то черная точка (полет мины виден невооруженным глазом).