Читаем Афганистон полностью

Афганистон

Дмитрий Бабкин , Дмитрий Борисович Бабкин

Нелепая фигура нового замкомбата сразу, с момента его появления вызывала смешки, и даже смех и у солдат, и у офицеров. Маленького роста, на длинных и тонких ногах, с гусарскими усиками на немолодом и одутловатом лице, он был везде. Он был везде и пытался влезть во все.

Костя вернулся во взвод, и Дубину особо запомнился одним простым эпизодом: возвращаясь с какой-то войны, их БМДшка на узкой дороге не смогла разъехаться с бурубухайкой. Встали друг напротив друга и смотрим. Бурубухайка — на сей раз автобус мерседес, наполненный женщинами и детьми. Только женщинами и детьми. Плюс водила.

Через минуту Костя, он сидел на командирском месте, посмотрел в сторону автобуса, и так, легко пошевелил автоматом. Типа передвинул. Уж не знаю, что почувствовали люди в автобусе, а Дубину стало страшно. Он представил себе дальнейшее, зная Костю.

Пауза только… они оцепенели.

Серега съехал назад, и бурубухайка очень медленно, нет, еще медленнее, проехала.

Но, вернемся к майору Синкевичу.

Вскорости всеобщее впечатление о нем изменилось. Одутловатое лицо резко похудело. Смеха не стало. Он тоже стал ходить на каждую работу. Он надевал на себя всё возможное обмундирование, грузился всеми возможными военными причиндалами и возглавлял группы одну за другой. Только, вот доверия к нему у солдат так и не возникло. Он действовал суматошно, всех изматывал, и всё норовил перевыполнить поставленную задачу, при этом таланта командира ну никак не было видно невооруженному взгляду. Он распределял боевые задачи на каждом разводе и строил офицеров. Он проверял обмундирование и оружие солдат перед каждым выходом. Причем норовил всё проверить у всех солдат. У него, у тебя, у меня, у всех.

— Почему только две гранаты, а не четыре, вопрошал он.

А нахрен мне четыре, когда я этими эфками вообще предпочитаю не кидаться, а РГДшки — полное фуфло? И этого фуфла в нашей машине целый ящик всегда валяется по желанию Серёги. И вообще я за оператора-наводчика, а не пешком пойду.

Но бежал Дубин в оружейку за РГДшками, когда его машина уже трогалась с места.

Слава Богу, группы Синкевич формировал для себя всё больше из девятой роты. Попасть к нему в группу не считалось большим счастьем. Восьмая была от этого счастья избавлена.

Замполит предложил стать кандидатом партии, но, тут наступил дембель.

Эта напасть тоже миновала.

Дубин шёл в магазин с пересылки в Кабуле и думал, что все напасти миновали. Тут его остановил караульный мудак. Стой, там, стрелять.

— Ты чё?

— По этой тропинке ходить нельзя!

— Так все же ходят.

— Стой!

— Да отвали, мне в магазин.

Бедняга, ему, молодому, видать сказал какой местный не молодой, что НАДО СТОЯТЬ НАСМЕРТЬ!

Не стрельнул.

Судьба. Не судьба.

Возле магазина стояла толпа других десантных дембелей, Дубин подошёл ближе — свои! Из учебки в Гайжюнае. Все!

О! Это ты!? Это ты!? Это ты!? Живой!!!

А ты знаешь, что Бобков погиб. Дубин вспомнил своего друга еще с Военкомата. Бобкова то зачем? Добрый и хороший человек. Бобкова то зачем?

Последний Паншер. Мина. Месяц назад.

Лёня погиб.

Два замкомбата.

Капитан Костенко.

Костенко судили. Военный трибунал. Только что не расстреляли.

Майор Синкевич.

Орден Красного Знамени и два ордена Красной Звезды.

Прошла неделя после возвращения домой. ДОМОЙ!!! Дубин пришёл в свой военкомат за какими-то документами.

По стенам расползлись зеленые фигуры оркестрантов. Тромбон у входа. Почётный караул без магазинов кучковался во дворе. Навстречу выскочил очумелый и потный замкомбата по тылу 3 Десантно-штурмового батальона 56 Гардезской гвардейской десантно-штурмовой бригады майор Гомон.

— Товарищ майор, я из Бараков, что случилось?!!

— Да вот, две недели искали. Протух совсем. Семья оказалась в Минске, мы ж не знали, старый адрес.

— ТАК ЧТО СЛУЧИЛОСЬ!!!

— Да, на засаду шли, и прям на ДШК вышли. Расстреляли всю группу. Всех десять человек.

Потом написал во взвод, спросил, получил ответ, компетентный:

У нас здесь все по старому, ротный мозги еб… потихоньку. Насчет Синкевича, это правда, расстреливали в упор из АКМа раненных. Не знаю, готов Пакистан к боевым действиям, а вот духи ох…ли, сначала на зиму уходили в Пакистан, а сейчас, в настоящее время, осели здесь, и громят потихоньку колонны. В общем, мы надеемся на золотое будущее.

Рядовой Бобков и майор Синкевич лежат на кладбище рядом.

Жив ли Костенко. Он так свою клятву и не исполнил до конца.