Афганская любовь, или Караван

МЕДВЕДЕВ. (Далиле после ее удачных выстрелов). Молодцом, девушка! Береги патроны только.

ДАЛИЛА. Не учи! Не подпускай близко — гранату бросит!

НОВИКОВ. (Восхищен успехами Далилы). Давай, девушка, коси антихристов!

ДАЛИЛА. Сам ты антихрист.

КОРСУНСКИЙ. Белым флагом машет. Подпустим?

ВАСЕНКО. Ни в коем случае! Стреляю.

МЕДВЕДЕВ. Отставить стрельбу, пусть подойдут. (Матвиенко) Я держу высокого, возьми на мушку второго.

ИСМАИЛОВ. (кричит на дари, затем по-русски). Чего надо?

Душман кричит, что-то непонятное про девушку, путая русский и пуштунский

ИСМАИЛОВ. Пуштун, молодую женщину поминает.

МАТВИЕНКО. Сдаются?

ДАЛИЛА. Требуют отдать меня, и весь отряд уйдет с миром.

МЕДВЕДЕВ. Переведи, минуту даем, чтобы убрались, потом стреляем.

Далила переводит, парламентеры поворачивают обратно, стрельба возобновляется.

КОРСУНСКИЙ. (ранен в руку, вскрикивает, роняет автомат). Ой, гад!

БОРИСОВ. Куда тебя?

КОРСУНСКИЙ. Руку левую задело. Пока терплю.

Борисов осматривает руку, зовет Исмаилова. Тот подползает с санитарной сумкой, достает индпакет, перевязывает руку, так, что пальцы остаются свободными.

ИСМАИЛОВ.Ничего страшного, прошел крещение. Стрелять сможешь. Надо будет сменить рожок — Борисов поможет.

Исмаилов возвращается к своему камню — брустверу, духи усиливают огонь. Вместе со всеми ведет огонь и Корсунский. Падает вдруг сраженный пулей Исмаилов, к нему подползает Далила.

ДАЛИЛА. (Подняв голову Исмаилову, заплакала). Убили!

НОВИКОВ. (Подползает к Исмаилову, теребит его). Исмаил, что притворяешься!.. Молчит…. Еще один кореш. С первого дня службы койки рядом стояли. Я отомщу за тебя, Исмаил! (Привстает, дает несколько автоматных очередей). Ага, запрыгал!

МЕДВЕДЕВ. (Новикову). Ложись!

Новиков продолжает стрелять, ругаясь не громко. Далила снимает с Исмаилова санитарную сумку и возвращается на место, продолжает стрелять.

МЕДВЕДЕВ. В медицине, что-нибудь кумекаешь?.. Понимаешь?

Далила, не поворачивая головы, кивает и продолжает стрелять. Роняет автомат раненый Васенко. Борисов стаскивает с него ботинки, рвет штанину, подползает Далила и вдвоем они останавливают кровь.

ДАЛИЛА. (Борисову). Иди, сама управлюсь. (Васенко) Больно? Потерпи, сделаю укол — полегчает. (Делает укол). Ничего страшного. Держись, командир! Товарищи скоро подойдут. Заживет рана, еще попрыгаешь.

ВАСЕНКО. (стонет). Не могу! Умираю.

НОВИКОВ. Заткнись!

ДАЛИЛА. (Новикову). Зачем ты так? У него шок. Станет легче и вернется в строй. Лучше помоги подтащить его. (Вместе подтаскивают к брустверу, Далила протягивает автомат). Будь мужчиной, немного осталось продержаться.

Автоматные очереди доносятся из тыла духов.

БОРИСОВ.Перестали стрелять. Что-то замышляют. На горе тоже тишина.

МАТВИЕНКО. (Борисову). Совсем рассвело….Знаешь, о чем сейчас подумал, впервые в голову пришло? Ничего мы в жизни не видели. Признаюсь, даже женщину не знал.

БОРИСОВ. Не много потерял. Еще узнаешь. Немного осталось, и домой. Пропустим караван и — в Союз. Максим говорил. Приказ о дембеле вышел, так что нас с тобой долго не задержат.

МЕДВЕДЕВ. Я тоже, почему-то о доме вспомнил. Ждут меня. Мама и отец, сестра… Катя… Отец успокаивает их. Интересно, что сейчас делают? Спят. Дома еще глубокая ночь. Мама читает все газеты, может после сообщения о выводе войск из Афгана, успокоилась? Подозревает, что я здесь, хотя в письмах и не намекал.

ВАСЕНКО. И меня ждали. Ногу отнимут, — кому буду нужен? Она и так не обещала дождаться, а теперь…

НОВИКОВ. Ожил? Не скули, дождется. Поблагодари афганку, нормально обработала рану. Кто сказал, что ногу отрежут? Обойдется.

МЕДВЕДЕВ. На кой она тебе — не обещала ждать? Меня Катерина дождется, уверен в ней на все сто. А убьют, — сразу в ЗАГС не побежит с другим.

МАТВИЕНКО. Мне легче. Нет у меня девушки, а умирать тоже не хочется. Столько всего собирался сделать! Объездить мир. Кроме Харькова и Белгорода, и города другого большого не видел. Нигде не был, даже в Москве. А есть еще Париж, Венеция и Рио де Жанейро.

ВАСЕНКО. На хрена мне твои Парижы, живым бы домой вернуться.

КАСПЕРЮНАС. Ну, вы, старика, даете! Расчувствовались.

МЕДВЕДЕВ. А ты, писатель, запоминай. Напишешь потом правду об этой войне.

НОВИКОВ. Правду? На кой хрен, кому она нужна? Восьмой год воюем, а на гражданке ты читал что-то об этой войне? Будет скулить, мужики! Две атаки отбили, отобьем и третью. Духи поняли: из ущелья не выпустим. Слышите? Это Максим наш гонит их обратно в горы. (Слышны звуки далекой стрельбы). Скоро вертушки за ранеными прилетят.

БОРИСОВ. Кто скулит? Просто треплемся. Крепость нашу не взять, только завидно тем, кто пошел с командиром. Они наступают, а мы защищаемся.