Афганская война глазами военного хирурга

Утром второй батальон перебазировался на новое место — предстояло соединиться с основными силами Бригады. Потом была трудная дорога домой. Обстреляли даже на территории Кандагара. Впрочем, без потерь. Невский сидел вполне уверенно на своем месте рядом с водителем. Как выяснилось позже, остальные батальоны во время выполнения боевых задач тоже были «пощипаны», понесли потери. Не малую часть среди погибших и раненых составили дембеля и старослужащие. Общее настроение у возвращавшихся из рейда было — подавленность. Позднее этот рейд так и нарекли «кровавый рейд «стариков»…

* * *

Использованные источники:

— «Минометы», справочник, 1998 г.;

— «Энциклопедия вооружений: Минометы», 2001 г.;

— «82мм миномет. Руководство службы», Военное издательство, МО СССР, М., 1983 г.;

— Н.Алешин, В.Сергеев, В.Бровкин «Боевой транспорт пехоты», 2002 г.;

— С.Кларк, «Тьма сгущается», 2003 г.;

— «Бронетранспортер БТР-70. Руководство», ВИ, МО СССР, М., 1983 г.;

— Энциклопедия — Википедия.

№ 9. «В первых строках своего письма…»

«Здравствуй, дорогая, из Афганистана…»

1

«Здравствуйте, дорогая мама и сестренка Зина! Служба моя очень трудная, я почти ежедневно рискую своей жизнью. Враги не дают нам покоя, воюем с ними почти каждый день, я уже потерял многих боевых друзей. Даже спать ночью приходится в обнимку с автоматом, не расстаемся с оружием весь день. Командиры меня уважают, самый главный командир благодарил меня, когда я спас ему жизнь. А сейчас прямо идет бой, я пользуюсь затишьем, пишу это письмо. Пишу прямо на сапоге убитого моего друга, он лежит с прострелянной головой, я не знаю, выживу ли в этом бою. Но если Вы, мама, получите это письмо, значит, я уцелел. Пока прервусь, душманы снова пошли в атаку, позже допишу…»

— Нет, я больше не могу читать этот бред! Ведь этот сукин сын пишет письмо матери своей, которая и так за него волнуется. Нет, чтобы успокоить… Это письмо мне передали утром прямо из военной цензуры, хорошо, что удалось «прервать его полет» на родину. Я решил прямо на утреннем построении всей нашей Кандагарской бригады зачитать этот «шедевр». Я уже навел справки об этом «герое», которого, мол, я сам благодарил за храбрость. Сейчас вы все его увидите, оцените этого «красавчика». — Подполковник, невысокий крепыш с загоревшим дочерна лицом, прославленный командир 70 ОМСБ, оторвался от чтения письма, прошелся по невысокой трибуне, сплюнул в сердцах, вновь подошел к микрофону.

Весь личный состав бригады выстроился на плацу, ловили каждое слово своего командира. Было от чего прийти в изумление. Никто, наверное, не писал домой такие письма, старались успокоить родных, приукрасить свою жизнь, а здесь все наоборот. Ждали, когда выйдет этот «писака». Весь состав офицеров и солдат Отдельной Медицинской роты стоял прямо напротив трибуны, было видно рассерженное лицо подполковника. Он, наконец, произнес в микрофон:

— Рядовой Пописев Борис, хозяйственный взвод, выйти из строя!

Из второго ряда названного подразделения неловко выдвинулся, косолапо шагая, невысокий солдатик, встал перед своим строем.

— Сюда-сюда иди, пусть все тебя рассмотрят!

Рядовой, нелепо размахивая руками, промаршировал к трибуне. По рядам выстроившейся бригады пробежал вздох удивления. Вид «героя» поражал: грязная, вся в темных пятнах полевая форма, панама с обтрепавшимися полями, ботинки, которых не касалась обувная щетка уже не один месяц. Не пропорционально маленькая голова с узким личиком, на котором застыло выражение ужаса — довершала картину. Он поднялся на трибуну, как того потребовал командир, встал рядом. Откровенный хохот раздался среди «кандагарцев». Разительный контраст между подполковником и рядовым бросался в глаза.

Командир взмахом руки оборвал смех, что-то негромко сказал Пописеву, наклонившись к самому уху. Солдатик кивнул головой и заговорил:

— Я, это, самое, испугался выходить в свой первый рейд, был в 1-ом батальоне, попросился в хозяйственный взвод, очень хотел выжить. Уже полгода там служу, никогда не участвовал в бою, шибко боюсь крови. — Он опустил голову, плечи затряслись.

— Ты скажи-ка нам, кем работаешь? — командир обвел взглядом строй на плацу.

— Шофером я, это самое, работаю. Ассенизатором, вывожу из туалетов, это самое, — он размазал по грязному лицу слезы, отчего появились светлые потеки, окончательно смешался и заревел в голос.

Командир брезгливо отодвинулся от него:

— Вот вам такой Аника-воин! Прошу любить и жаловать! Поди, уже не первое такое письмо написал?

Тот, продолжая реветь, кивнул головой.

— Все ясно! Нечего на него больше любоваться! Командир взвода! — обратился подполковник к прапорщику, который вытянулся у своего подразделения. — Оформите рядового Пописева на гауптвахту на всю «катушку», я его «награждаю». Увести!

Двое плечистых солдат с автоматами из комендантского взвода выросли, как из-под земли. Арестованного увели.