Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию

В октябре 1919 г., когда Советское правительство в Москве, несмотря на трудности Гражданской войны, все же готовилось начать экспорт революции в Центральную Азию, неожиданно для Кремля руководство ТСР отказалось передавать Афганистану оружие как из собственных скудных запасов, так и отправленные Троцким винтовки. Советские власти в Ташкенте сами остро нуждались в вооружении для борьбы с басмачами. Кроме этого, туркестанские большевики не доверяли афганскому эмиру. Для них даже Аманулла-хан, ненавидевший англичан, был потенциальным врагом в Туркестане, население которого, по сведениям советской разведки, с готовностью поддержало бы эмира, если бы он вторгся туда со своей армией.

Необходимо отметить, что у советских и партийных властей в Средней Азии были серьезные причины подозревать афганского правителя в подготовке антисоветских акций в Туркестане. В начале своего правления Аманулла-хан мечтал присоединить к Афганистану не только земли восточных пуштунов, но и территорию Бухары, Хивы, Ферганы и оазиса Пенде с крепостью Кушка. В афганских государственных документах Аманулла-хан в то время титуловался «султаном» или «падишахом»^{119}.

«Самоуправство» руководства ТСР было с негодованием воспринято в Москве, по выражению Л. Троцкого, сторонниками «азиатской» ориентации. К примеру, начальник Отдела Мусульманского Ближнего Востока НКИД Н. Нариманов считал «афганский вопрос» главным в противоборстве Советской России с Великобританией в Азии. Он добивался от В. Ленина проведения более активной политики в этом регионе. 1 ноября 1919 г. в своей обширной докладной записке «К афганскому вопросу» Н. Нариманов писал В. Ленину: «Если б одна восьмая того, что до сих пор истрачено на Запад с целью пропаганды, истрачена была бы с этой же целью на Восток, [то] теперь Мусульманский Восток был бы под непосредственным нашим влиянием […] Мы два года только заняты тем, что посредством Радио „приготовляем“ общественное мнение на Западе, и это общественное мнение продолжает нас называть разбойниками, Восток же просит, умоляет нас о союзе, о помощи, а мы не только не обращаем вынимания, но даже в этом видим контрреволюцию под флагом „Панисламизма“…»^{120}

Н. Нариманов считал, что ненависть народов Востока, в частности афганцев, к Англии является лучшим залогом того, что врагам Советской России никогда «не удастся склонить афганскую массу к активному действию против нас»^{121}. В связи с этим он предлагал ускорить процесс установления «нормальных» отношений, даже ценой территориальных уступок, между Москвой и Кабулом.

Реакция В. Ленина на предложения Л. Троцкого, Н. Нариманова и других была двойственной. «Вождь мирового пролетариата» не собирался жертвовать без острой необходимости территорией Российской империи, но и не хотел упускать возможности использования антибританских сил на Востоке против Англии. Видимо, эти соображения стали одной из причин, побудивших большевистское руководство провести в ноябре 1919 г. в Москве II Всероссийский съезд коммунистических организаций народов Востока, на котором было принято решение о «создании восточной интернациональной Красной Армии как части международной Красной Армии»^{122}.

В конце 1919 г. Советская Россия и Коминтерн по тактическим соображениям окончательно сделали ставку на открытие «восточного фронта» мировой революции. Удар Красной Армии по британскому владычеству в Индии был составной, если не главной, частью этих планов.

Глава 7. Советский «всеазиатский сверхуполномоченный» в Кабуле

14 декабря 1919 г. в Кабул прибыли новый советский полпред Я. Суриц и сопровождавшие его сотрудники, а также несколько лидеров индийских националистов. Вместе с советской миссией в афганскую столицу приехали президент «Временного правительства Индии» Махендра Пратап, Абдур Раб и Ачария. Главной их задачей было сплотить и организовать индийских революционеров в Афганистане для подрывной деятельности среди пуштунских племен против Великобритании^{123}.

Подготовка удара по английским позициям в Индии являлась главной задачей советской дипломатии на Среднем Востоке, в особенности в Афганистане. В связи с этим все шаги, предпринятые Н. Бравиным и Я. Сурицем в Кабуле в 1919–1921 гг., были лишь средством для превращения Афганистана в плацдарм для экспорта революции в Индию и сопредельные с ней страны. Даже заключенный с большим трудом между РСФСР и Афганистаном Договор о дружбе был всего лишь одним из средств обеспечения «афганского коридора» к индийским границам и не являлся главной целью большевиков в Центральной Азии^{124}.