Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию

Разгром частей Али Ахмад-хана на подступах к Кабулу стал прологом трагедии Джелалабада. В ночь на 10 февраля 1929 г. шинвари взорвали с помощью мины с часовым механизмом склад боеприпасов в этом городе, что вызвало панику среди населения. Воспользовавшись этим, они смогли захватить и разграбить Джелалабад. В течение кровавой ночи вся личная охрана Али Ахмад-хана (300 воинов из племени тури) была вырезана, погибло 800 жителей, а центр города был превращен в руины^{388}.

Самому Али Ахмад-хану вновь удалось спастись. Он бежал в Британскую Индию, откуда вскоре через Белуджистан вернулся в Афганистан и в Кандагаре примкнул к Аманулле-хану, который в тот момент готовил новый поход на Кабул, чтобы вернуть себе утраченную власть.

События начала февраля 1929 г., связанные с неудачной попыткой Али Ахмад-хана захватить афганский престол, еще раз доказали, что без поддержки пуштунских племен удержать власть в Афганистане (или успешно бороться за нее) невозможно. Бачаи Сакао первый раз продемонстрировал свое умение играть на противоречиях в стане врагов, переманивая на свою сторону пуштунских вождей. Таким образом, уже в начале 1929 г. стало очевидным, что создать прочный союз всех племен Южного Афганистана против эмира-таджика не удастся.

Глава 20. Война двух «эмиров»: Аманулла-хан против Хабибуллы-хана

После провозглашения Бачаи Сакао себя новым эмиром Хабибуллой-ханом 19 января 1929 г. Аманулла-хан в Кандагаре всенародно объявил, что считает акт о своем отречении недействительным. Вскоре в Афганистане началась война между узурпатором, захватившим трон в Кабуле, и прежним эмиром, ранее передавшим власть своему брату, а теперь пытавшимся ее вернуть. В связи с этими обстоятельствами юридический статус обоих «эмиров» был весьма спорным, и только победа в гражданской войне могла определить, кто из них будет править в Афганистане.

До начала весны 1929 г. ведение активных боевых действий в Афганистане было невозможно, поэтому оба противника готовились к решающей схватке, главную роль в которой вновь предстояло сыграть пуштунским племенам Южного Афганистана и Британской Индии.

Первое время пребывания в Кандагаре, т. е. в зоне пуштунских племен, Аманулла-хан, при всей сложности его положения, был в большей безопасности, чем во время своего пребывания в Кабуле. Любое продвижение войск «эмира» Хабибуллы в глубь территории племен было крайне рискованной операцией, так как пуштуны всегда с оружием в руках встречали незваных пришельцев. Кроме этого, большая часть пуштунов — гильзаев, которые могли бы стать союзниками Бачаи Сакао, на зиму откочевывали со своими стадами в Британскую Индию. Аманулле-хану надо было спешить, чтобы успеть подготовить наступление на Кабул до их возвращения.

В первую очередь, экс-эмир расположил войска кандагарского гарнизона таким образом, чтобы обезопасить себя от возможного наступления с севера и подготовить позиции для наступления на Кабул. Так, верные ему части 2-й Кандагарской и 3-й Гератской дивизий он разместил следующим образом: 3 тыс. солдат и офицеров отправил в стратегически важный населенный пункт Келат-и-Гельзай, оставшиеся силы (2 тыс. человек) разместил в военном лагере близ Кандагара^{389}.

Чтобы повысить преданность своих войск, Аманулла-хан увеличил жалованье солдатам до 35 рупий в месяц. Одновременно для повышения боеспособности этих частей он приказал проводить регулярные учения с использованием артиллерии и одного танка, имевшегося в Кандагаре.

Для формирования племенной армии экс-эмир развернул широкую пропаганду среди приграничных племен по обе стороны «линии Дюранда». В своих многочисленных воззваниях к пуштунам он доказывал истинную преданность исламу и шариату. Аманулла-хан гарантировал также всем афганцам окончательное прекращение всех реформ в стране. В подтверждение этих слов он демонстративно стал носить традиционную чалму, которую сам же ранее запретил.

Длительное время, несмотря на все призывы Амануллы выступить против Бачаи Сакао, племена Южного Афганистана и «независимой» полосы Британской Индии не спешили посылать своих воинов ему на помощь. Вожди приграничных племен клялись Аманулле-хану в своей верности, обещали помощь, но реально ничего не делали. 22 февраля 1929 г. экс-эмир был вынужден открыто заявить кандагарцам: «Вы мне обещали помощь, но я от вас этой помощи не вижу, если дело будет так обстоять, я вынужден буду от вас уехать»^{390}.

Положение резко изменилось к лучшему, когда Аманулла-хан прошел испытание, предложенное ему местной знатью и духовенством. 29 февраля он после общей молитвы взял в свои руки плащ Пророка и перенес его в одну из мечетей Кандагара. Этим он, по словам советского наблюдателя, доказал населению, что Аллаху угодно «его царствование» и победа будет на его стороне^{391}.