Афганские истории

— Угол атаки 10 градусов, левый крен 20–25, скорость 320, высота чуть больше 400 метров! Идем по дуге с набором! Курс ХЗ?! Вариометр…

— Принято…

В это время, бортмеханик Юра, за нашими спинами, голыми руками рвал «контровку» (металлическую проволоку в 0,5 мм.) и дергал в «технологической стойке» блоки демпфера рыскания, пытаясь его «реанимировать» и привести систему в рабочее положение, в помощь командиру…

Командир корабля подполковник Витя, закусив губу фактически до крови, энергично двигал штурвалом, пытаясь погасить колебания, «пляшущего» самолета, чтобы вывести его в устойчивое положение в пространстве и создать благоприятные условия для успешной посадки аварийного самолета…

И тут, началась истерика у бортинженера Лехи Макейкина! Огромный 40-летний детина в 120 кг. весом неожиданно зарыдал в полный голос и начал биться в неконтролируемых конвульсиях.

— Мне нельзя умирать! Нельзя! Выпустите меня!!! Сын, сыночек, сынуля!!! (у Лешки только недавно родился долгожданный ребенок, они с женой лечились почти 20 лет и сейчас вся наша эскадрилья «работала» фактически только на Лешкиного наследника — пеленки из Венгрии, коляска из Германии, детское питание из Чехии и т. д.) Жить! Мне надо жить… ради сына…

На трепыхающемся Лешке повисли мы со штурманом, стараясь удержать бушующего «слонопотама» в кресле, дабы он своими хаотичными действиями не мешал командиру спасать самолет и наши жизни.

Пока я болтался на богатырской спине бортинженера, как жалкий фокстерьер на матером медведище, а штурман хлестал Леху по щекам, пытаясь привести в чувство, в моем мозгу быстрее молнии пронеслась мысль: «Боже, а ведь моя жена на 8-м месяце! Неужели мой ребенок родиться сиротой?! Ладно, я — законченный грешник, но еще нерожденная крошка чем провинилась, чтобы вот так… за что?!»

Перед глазами неожиданно пронеслась вся моя недолгая жизнь. Пронеслась в цвете и ослепительно ярко!

Вот мне чуть больше годика и я стою в кроватке, старательно цепляясь маленькими пальчиками за деревянные прутики, а мои молодые папа и мама смотрят на меня абсолютно счастливыми глазами… Вот я стою в костюмчике и с огромным букетом ароматных пионов — Первое сентября, первоклашка… первая двойка… первая сигарета… первый поцелуй… огромный плац, тяжелый автомат на груди, на асфальте смешная тень некультяпистого воина с оттопыренными ушами — воинская присяга… хмельная пьянка — гуляем выпуск… крики «Горько» — моя свадьба… тихо и ласково: «у нас будет ребенок, милый»…

…а дальше?! Неужели, это все?!

Хм?! Оказывается, умирать совсем не страшно, да-да! Не страшно! …а просто обидно! Обидно до слез… и несправедливо! Лешка, как я тебя понимаю, но истерить не время! …надо сделать все возможное и невозможное, чтобы свидание с «костлявой», по-крайней мере сегодня, не состоялось…

В результате, Витя Якимов остался с самолетом «один на один»… и еще бортмеханик прапорщик Юра, услышав громкий хлопок в хвостовом отсеке, бросив блоки неисправного демпфера рыскания, побежал посмотреть «что случилось».

А случилось следующее — от хаотичного болтания плохо управляемого самолета сорвало замки рампы (выдвижной пандус). И сейчас рампа болталась на кронштейнах в полуоткрытом состоянии… что в принципе было нам на руку, ибо весь дым, поступающий от горящего движка, высосало образовавшимся сквозняком и впереди за остеклением кабины показалась красивейшая панорама города-героя Минск.

Эта случайность ОЧЕНЬ нам помогла — мы прозрели!!! Офигеть, как красив город Минск с высоты птичьего полета?! Какие просторы и монументальность?! Эх, лепота!

Обидно валиться на такой замечательный город… тем более, в такой солнечный день?! Не надо! Господи, спаси и сохрани… ПОЖАЛУЙСТА!!!

Витя, мгновенно сориентировавшись в пространстве, виртуозно развернул самолет в направлении аэродрома и повел периодически взбрыкивающую машину в стороне от жилых кварталов.

Он прав, если суждено набрать полный рот земли, то хоть без «подарочка на голову и довеска тех непричастных, кто внизу, они то при чем?!»… Кстати, прыгать с парашютом не было ни малейшего шанса, т. к. у нас НЕ БЫЛО парашютов! Вообще! Ни одного! (особенность эксплуатации авиатехники по аналогии с пассажирскими самолетами «Аэрофлота» — крутись как хочешь, а машину сажай!)

Бортинженер Леха, продолжая плакать, начал постепенно приходить в себя.

— Отпустите меня, парни! Стыдно! Я в порядке. Честно! Что делать, командир?

Мы со штурманом «слезли» с Лешкиной спины и заняли свои места в кабине. А Витя, мельком оценив адекватность бортинженера, абсолютно спокойным и ровным голосом начал давать ему приказания.

— Закрылки! Режим… давай-ка, Леша, всю механизацию выпускай на «максимал»…

— Есть, командир!

— Выпустить шасси! Фары, режим посадочный!

— Есть шасси! Есть фары…

Заурчали электромоторы, механизация крыла пошла на выпуск, самолет начал заметно терять скорость и как бы «вспух» — резко увеличилась подъемная сила… Командир вышел на связь с КДП.

— «Вышка», я — 930! Пожар левого двигателя! Прошу аварийную посадку!

— 930-й, полоса занята! Уходите на второй круг, сейчас разгребем и сразу вас посадим!