Афганский «черный тюльпан»

Коростылев с Потураевым вернулись к дороге и пошли к двум разбитым домам. На их плоских крышах они обнаружили два трупа моджахедов, лежавших на кучах стреляных гильз. Убиты, видно, в перестрелке с колонной. Оружия нет, ушедшие моджахеды забрали его с собой. Офицеры внимательно вгляделись в лица убитых. Густые черные бороды задраны вверх, руки раскинуты. Опрятная белая национальная одежда, состоящая из широких штанов и длинной рубашки, измазана кровью. Афганцы стреляли в афганцев. Гражданская война. И между ними такие, как этот капитан Коростылев и старший лейтенант Потураев, приехавшие в Афганистан не то мирить их, не то уничтожать одних, помогая другим, не то защищать свою Родину, как им внушали во всех средствах информации. Война-то настоящая, а, по большому счету, непонятная. Это здесь, на месте боя, все понятно: вот тот в тебя стреляет, значит — ты стреляй в него. Но, в целом, зачем мы здесь? Какая цель армии? Победить страну? Такой задачи нет — это ясно. Оградить от внешнего вторжения? Так, вроде, другие страны и не думают нападать. Это все внутренние разборки афганских политиков и «денежных мешков», втянувших и наших престарелых и маразматичных руководителей из Кремля в свои дела, а результатом тех дел стали эти убитые студенты, два моджахеда и стоящие возле них два советских офицера. А сколько по всему Афганистану льется крови? А как страдает от войны мирное население, никогда даже не слышавшие об Апрельской революции и ее задачах? Да и какая там революция?..

— Пойдем, комбат, отсюда, — сказал Потураев, первым начав спускаться по глиняным ступенькам во двор дома.

Бросать убитых студентов было нельзя. Решили погрузить их в УРАЛы, а орудийные расчеты пересадить на БТРы. При возвращении в расположение батальона колонна остановилась перед резиденцией губернатора провинции Логар, жившего в кишлаке Пули-Алам под охраной батальона ца-рандой (народной милиции) и передали им погибших.

Под впечатлением этих последних боев марта и начала апреля, когда всем стала ясной полная картина беспощадной войны и тяжелого положения в провинции Логар в частности, у Коростылева с Потураевым, видимо, одновременно зародилась в голове одна и та же мысль. Но кто ее первым высказал вслух — сейчас сказать трудно.

В один из спокойных апрельских вечеров офицеры батареи находились в своей комнате, ничем конкретно не занимаясь. Коростылев прилег на кровать заложив руки под голову, старший лейтенант Кривониша читал «Спартака» без обложки, единственную книгу в батальоне, старший лейтенант Потураев писал письмо, лейтенанта Костюкова с прапорщиком Веденеевым не было — те до темноты были на строительстве бани.

— Женя, ты видишь в какую мясорубку мы попали? — спросил Коростылев.

— А кто не видит, комбат? Вон какие потери пошли в ротах. Им все же тяжелее, чем нам — пешком лазают по всем дыркам, кишлакам, высотам.

— А убитых, Женя, часто сопровождают в Союз посторонние люди. И они дома родителям ничего не могут рассказать о погибшем — они его не знали. Как жил их сын, с кем дружил — сопровождающие не знают и начинают лепетать черт те что. Как ты на это смотришь?

— Отрицательно, комбат. Мне кажется, сопровождать должен человек, служивший с погибшим в одной роте или батарее.

— Вот и я об этом говорю. Давай, Женя, договоримся с тобой, что если с одним из нас что-нибудь случится — мы будем сопровождать друг друга, не позволив это сделать чужим. Кощунственно звучит, но лучше заранее об этом договориться.

— Я согласен. Но лучше бы до этого не дойти. Вот закончим здесь воевать, разъедемся по домам к своим семьям, а потом давай, комбат, встретимся все вместе и отдохнем большой компанией.

— Давай, конечно. Лучше будет, если вы с Наташей и Анечкой приедете к нам в Николаев. Там и река широкая, да и море недалеко. Вот оторвемся!

— Все, договорились! Тем более, я никогда не был в вашем городе корабелов.

Этот трудный разговор закончился взаимными шутками и планами на будущую встречу семьями. Забыв, где они находятся, Коростылев с Потураевым обсуждали рецепт шашлыков, который они будут готовить на берегу Южного Буга, и марки вина под этот шашлык.

— Николай Николаевич, а как Вы попали к нам в батарею? Вас же сразу из Кабула назначили в четвертый батальон командиром минометной батареи.

— Да, это так, Женя! Я полмесяца и служил в той батарее. Это целая история, сейчас я тебе ее расскажу. Мы же с тобой, видимо, одновременно прибыли в бригаду в Кундузе. Только ты, Женя, в артдивизион, в первую батарею, а я в минометную батарею четвертого батальона. А тут сразу же переезд — сюда, на юго-восток Афганистана. Наша колонна ушла первой — 1 декабря 1981 года, а вы — на другой день, поэтому мы и не успели с тобой в Кундузе познакомиться.