Афганский «черный тюльпан»

Коростылев рванулся следом за ним. Возле медпункта стоят его солдаты и офицеры. Накоротке поздоровались. Лейтенант Костюков, командир взвода управления, рассказал:

— Возвращаемся, комбат, сюда. Засада! Стреляют в нас — мы в ответ море огня. Был приказ не останавливаться и не вступать в затяжную перестрелку. Пуля попала старшине в грудь.

Коростылев заходит в комнату медпункта. Стол и кушетка. На носилках на полу лежит прапорщик Цыбик Виктор. По пояс раздетый, грудь густо перевязана бинтами вокруг спины. С левой стороны просачивается кровь. Коростылев присел к нему на корточки: Витя, как чувствуешь себя?

— Комба-ат, с приездом тебя, — тихо ответил он.

Врач, старший лейтенант Войт, делает ему очередной укол промидола из шприц-тюбика. Он сообщил Коростылеву, что пуля прошла в пяти сантиметрах ниже левого соска на груди. Пуля внутри, нужна срочно операция.

— Вертолет вызвали?

— Вызвали по радио, — ответил Войт. Ждали час. Вертолета нет. Лицо прапорщика синеет, нос заостряется. Что делать? Когда будут «вертушки»? Войт бежит к командиру батальона:

— Товарищ майор! Цыбик может не выжить! Нужна операция! Вертолетов нет — давайте отправим его к Гардез на боевой машине с охраной? Майор Терещук распорядился выделить девятой роте БТРД для раненого, там просторный салон, как раз для носилок, и командиру седьмой роты два БТР-70 для его сопровождения.

Загрузили носилки с прапорщиком в БТРД и они выехали за ворота. Машины уже скрылись за первой горой, когда в небе показались вертолеты. Вот, черт побери! Не могли раньше! Вдогонку бросился еще один бронетранспортер, догнал и развернул эту небольшую колонну. Один вертолет заходит на посадку, другой кружит в воздухе. Из БТРД вытаскивают носилки. Виктор в сознании, но нос еще острее стал. Четверо солдат с носилками бегут к вертолету. Коростылев бежит рядом, держа его за руку:

— Ничего, Витек, все будет нормально! Ты поправишься. Я найду тебя в Союзе, еще водки вместе выпьем!

Тут один солдат спотыкается о камень, и носилки летят на Коростылева. Он их подхватывает, не давая упасть раненому. Но гримаса боли исказила лицо Виктора… Под гул двигателя загрузили носилки в салон вертолета и обе машины улетели в Кабул. Наступила тишина.

— Вот так, — подумал Коростылев, — Опять в батарее беда.

Со старшим лейтенантом Кривонишей и лейтенантом Костюковым они зашли в свою комнату. Столу офицеры не удивились. Все были подавлены. Коростылев разлил в кружки водки, все молча выпили за прапорщика Цыбика, чтобы у него все было хорошо.

Через два дня пришло «радио» из Кабула. Прапорщик умер в госпитале, просят прислать сопровождающего. Уехал лейтенант Костюков. Этот район провинции, уезд Махамед-Ага, набил оскомину всем: и третьему батальону, и проходящим колоннам, и местным жителям. «Духи», спускаясь с гор, не пропускали здесь даже ни одного гражданского афганского автобуса. Останавливали, грабили, издевались над пассажирами — такими же афганцами.

Командир батальона Терещук решил провести в Муха-мед-Ara тщательную и внезапную зачистку силами всего батальона.

24 апреля 1982 года около трех часов утра батальон скрытно выехал на задание. Коростылев с Потураевым решили взять с собой два орудия, которых было достаточно для поддержки пехоты огнем. Приехали на место, когда только-только начинало светать. Бронегруппа батальона осталась на дороге напротив кишлака. В БТР и БМД остались механики-водители и операторы-наводчики, сидевшие в башнях у прицелов.

Разбившись на группы в пять-семь человек, батальон ушел в разные стороны с целью окружить Махамед-Ага и сжать в кольцо вооруженных бандитов. Впереди бронегруппы развернулись два орудия батареи.

Группа капитана Петракова в семь человек уходила в кишлак через навесной мост, что находился рядом с огневыми позициями батареи. С ними пошел артнаводчиком капитан Коростылев. Старший лейтенант Потураев остался при орудиях. С ним Коростылев держал постоянную радиосвязь. Как у всех в группе, у Коростылева с собой был автомат, подсумок с магазинами, пистолет Макарова. Под форменной курткой был надет бронежилет, на голове панама.