Афганский дневник

Скоро у Людмилы день рождения. Наверное, впервые за всю нашу семейную жизнь я ее не поздравлю. Правда, в письме к посылке просил Александра передать маме мои поздравления. Но успеет ли дойти? А вот сыну к окончанию школы подарок сделал хороший. Занял 200 чеков и купил ему японский кассетник. Приобрел еще и кассету, записал А. Розенбаума и приложил к магнитофону. Все это сделал за день до отлета сюда, в Анаву. Вечером того же дня передал посылку В. Яновичу, который заменился и уезжал в Союз. Он парень надежный, там перешлет по назначению. Так что вся первая афганская получка уйдет на долги, но не жаль. Школу ведь не каждый год оканчивают. Вчера у сына был первый экзамен, а его результаты я когда еще узнаю. Начинаю тосковать по дому, по Людмиле и мальчишкам. Днем это не так ощутимо, а вот вечером, когда расходимся по своим комнатам, в одиночестве начинает грызть тоска.

Придумал себе новое развлечение. Гашу свет, на перевернутую банку кладу сухой спирт из пайка, зажигаю и мечтаю «при свечах». Днем отоспишься, ночью долго ворочаешься. Но сны на удивление какие-то сочные, яркие, интересные. Просыпаешься и мгновенное разочарование от вида стен, обклеенных газетами, и потолка из досок от снарядных ящиков с клеймом ОТК и наклейками: снаряд ОФ (осколочно-фугасный), партия… штук… и т. д.

Выиграли у афганцев в волейбол. Счет 3:1. Первую партию проиграли из-за непонятной скованности и зажатости, а потом дело пошло, и все успокоились. Теперь они нас приглашают. Но сразу мы срок не установили. Лучше неожиданно, чтобы «духи» не устроили какую-нибудь пакость. Да и разведчиков в прикрытие надо будет взять с собой обязательно.

Назавтра снарядили экспедицию за рыбой для офицерской столовой. Надо разнообразить питание. Основная пища: суп консервированный, рис, гречка и макароны в различной последовательности. Уже в горло не лезут. Утром традиционный здесь молочный суп из сухого молока с рисом. Когда на паек дают сгущенку, то суп варим на ней. Сейчас бы картошки жареной или вареной, да пельменей навернул бы за милую душу. Приходится только мечтать.

3.06.1987, Анава. Среда

Пришли долгожданные «вертушки». Сразу две пары. Наконец, улетают увольняемые в запас солдаты. Привезли горы писем и такую же гору газет, начиная с 26 мая. И в такой горе писем мне нет ни одного. Чувствую себя как ребенок, которому не дали долгожданную игрушку.

4.06.1987, Анава. Четверг

Здесь в Анаве периодически себя взбадриваю. В принципе должность и обстановка такие, что можно полдня лежать, читать книги, спать, как полярный медведь, и только изредка выходить, чтобы проверить занятия, приготовление пищи, все ли выдано согласно пайку, да провести разбор на совещании. Но и опуститься можно так, что сам себя перестанешь уважать.

Сегодня провели рейд по двум заставам (7а и 7-я), которыми командуют старшие лейтенанты Толмачев  (2-й взвод 4-й пдр) и А. Зинченко (замполит  4-й пдр). Вышли в 4 часа утра, когда только начал пробиваться рассвет. Утро везде красивое, здесь не исключение. Пока шли вдоль реки по полям, затем по рощам, создалось впечатление, что идешь где-то по российской глубинке, если, конечно, не смотреть на горы. Резко пахнет мокрая трава, особенно кашка-клевер. По духу почему-то сразу вспомнил село Горный щит под Свердловском, где мы в детстве семьей часто проводили лето. Так же вставали рано и шли в горку через поле, засаженное клевером, в лес за грибами и ягодами.

7-я застава пока самая высокая из всех, мною пройденных (2500 м). Подъем не из легких, но уже не так тяжело, как по первости. Еще раз на собственном опыте убеждаешься, что солдат должен быть сильным, ловким, закаленным. Если поначалу идешь и крутишь головой, то через некоторое время, когда ноги наливаются тяжестью, начинает ныть поясница и пот щиплет глаза, уже смотришь только под ноги. Рвешь воздух открытым ртом и ловишь себя на мысли, что если вдруг сейчас очередь, то уже не будет сил прыгнуть в сторону за камень. Неприятно холодит спину присутствие внизу блока пехотинцев. Как раз их две машины просматривают наше маленькое ущелье. О нашем выходе они не знают, внизу за деревьями нас не видели, а теперь мы как на ладони. Кто знает, что им взбредет в голову. Одна надежда, что у них есть глаза, а если с первой очереди не попадут, то успею зажечь факел красного дыма: «Я свой».