Афганский дневник пехотного лейтенанта. «Окопная правда» войны

Сверху прикрывает пара вертолетов, постоянно висит над нами, точнее будет, барражирует, они уносятся вперед, проверяя маршрут и прилегающую местность, возвращаются, снова уносятся и снова возвращаются, буквально ходят по головам, высота 20–25 метров, когда израсходуют горючее, происходит замена. Зрелище впечатляющее, кажется, ну кто сможет напасть на такую силищу (колонну) – оказывается, все бывает.

Только выходим за аэропорт, звучит по радиостанции команда – пушки елочкой, т. е. первая БМП поворачивает орудие направо, вторая – налево, третья направо и т. д., чтобы отразить возможное нападение с любой стороны. Первое возможное место столкновения с противником – камыши, перед кишлаком Самати, заросли в полтора человеческих роста подходят вплотную к дороге. «Внимание, камыши», – звучит в эфире. Оказывается, здесь неоднократно душманы устраивали засады. Прошли благополучно, перед въездом в кишлак небольшой серпантин, рядом с дорогой подорвавшаяся когда-то «таблетка», тягач ГТМУ. Здесь пришлось наблюдать синдром предыдущих подрывов: старший механик-водитель командира роты, установив постоянные обороты, вылез из люка, сел боком на броню и управлял машиной ногами, чтобы в случае подрыва быть выброшенным и иметь шанс уцелеть. Глушаков Виталий в его действия не вмешивался, это должно пройти само собой. В кишлаке у дороги сидит дед, машет нам руками, как бы приветствуя, мы в ответ. Над одним из домиков вывешен красный флаг, значит, как говорят старшие товарищи, подрывов не будет.

В 100-километровой зоне ответственности полка пять «точек», сторожевых застав, охраняющих маршрут от Кишима до Файзабада.

Перед Самати

Первая наша точка – Каракамар, здесь находится третья танковая рота. Проходим без остановки, весь личный состав у дороги приветствуют, машут руками, для них прохождение своих важное событие в обыденной, монотонной повседневной жизни. Каракамарский серпантин – сложнейшее испытание для механиков-водителей и водителей, это надо испытать. Прорубленная в скалах узкая дорога, похожая скорее на тропу, где даже у БМП гусеница в некоторых местах свисает над пропастью сантиметра на три, а внизу от трех метров при входе до почти пятиста в середине несется стремительная Кокча. Слава русскому солдату, слава нашим механикам-водителям, проходим на приличной скорости. Думаю, они еще меня испытывают в некоторой степени: левая рука на триплексе, скорость километров тридцать-сорок на ровных участках, у меня холодок по сердцу периодически пробегает, но виду не подаю. Часов в пятнадцать дошли до Артынджалау, здесь находится штаб танкового батальона, здесь останавливаемся на ночевку.

Первым делом идем к речке, потому что все выглядят как негры. Во время движения установленную дистанцию 50 метров я не думаю, чтобы кто-то выдерживал, видимости нет никакой. Пыль полностью покрыла тело, проникла в горло, ноздри, отплевываешься чем-то серым, противным и тягучим, хрустит на зубах, тошно. Ощущение такое, будто ты вывалялся с ног до головы в цементе. Отмывшись, приходим в себя. Кто-то из ветеранов идет в гости к знакомым, на каждой точке прекрасная баня, бассейн, брага, у всех свой рецепт. А остальные занимаются боевой подготовкой. Здесь я понял, почему так метко стреляют наводчики, снайперы, стрелки, и не только. До наступления темноты еще часа полтора, и командиры устраивают стрельбы. Цель может быть любой. Допустим, задача наводчику: видишь вон тот камень; огонь, снайперу то же самое, только цель в разы меньше, и все на предельной дальности. Развивается глазомер, запоминаются поправки. Итог – меткая стрельба в любых условиях. По соседству рвутся гранаты, личный состав ловит рыбку на ужин, благо ее здесь предостаточно. Водится речная форель и маринка, очень костлявая и вдобавок ко всему с ядовитыми внутренностями рыба, но в жареном и вяленом виде очень даже вкусная.

Приготовление ужина – это тоже своеобразный ритуал. Каждый экипаж готовит на себя, имеется в виду и пехота, которая едет, совершает марш, воюет на этой БМП. У всех свои жаровни, у кого-то чугунные сковородки, противни, а кто помоложе – обожженные цинки из-под патронов. В каждом экипаже свой повар, все отработано. Из кормовых баков БМП сливается солярка, нарушаются прокладки, но это ерунда. Солярка заливается в банки из-под сухого пайка, получается очаг. Никогда бы не подумал, но на этих нескольких банках, как на плите, готовится любая еда. Разогревают кашу, тушенку, пекут лепешки, жарят рыбу, повезет, и барана зажарят. С солдатами сложились хорошие отношения, приглашают к каждому костерку, товарищ лейтенант, это возьмите, товарищ лейтенант, это попробуйте – очень приятно, напробовался всего, чтобы никого не обидеть. Механик-водитель, Савин Володя, подготовил в левом десанте царское ложе – матрац, подушка, одеяло, сам откинул командирское сиденье, лежим голова к голове, разговариваем о жизни. Пехота спит на броне, постелив матрацы, благо тепло.

13 сентября