Афганский фронт СССР

О том же, как воевали мы на афганской земле, свидетельствуют факты. За 10 лет лишь 16 человек добровольно перешло на сторону противника. 16 человек из 200 тысяч побывавших «за речкой». Много это или мало? А ведь им приходилось действовать в тяжелейших климатических и совершенно непривычных социальных условиях, воевать с отлично обученными бойцами, нередко в изоляции от своих, попадая в искусно подготовленные врагом засады, повсеместно сталкиваясь с изощренным восточным коварством и предательством. Уже тогда познакомились с Советской Армией столь известные теперь всем боевики бен Ладена. И впоследствии неоднократно отмечали, что советский солдат по всем параметрам абсолютно превосходит своего заокеанского «коллегу». Как бы ни хотелось нынешним «общечеловекам» умолчать и изъять из истории это, но великая армия великой державы вела эту последнюю в своей истории войну в лучших своих традициях, продолжая удивлять весь мир своей стойкостью, верностью идее, беззаветностью и отвагой своих солдат и офицеров. Снова реальными делами их была подтверждена мысль о невозможности одержания военной победы над Советским Союзом.

Нередко критикуются сейчас способы ведения боевых действий. Военных упрекают в том, что, захватив с боем какой-либо объект, они впоследствии передавали его афганским «братьям по оружию», которые последний неизменно теряли, и приходилось все начинать сначала. Но способы ведения боевых действий всегда предопределяются целью военной кампании, а не наоборот. Афганская война Советского Союза не имела захватнических целей, потому и не стоял на каждой пяди афганской земли советский гарнизон. Помогая правительству ДРА, мы не имели права и не могли относиться с предубеждением и недоверием к представителям государственных институтов той страны — армии, народной милиции и другим. Потому и передавались под их контроль захваченные объекты, что захватывались они в конечном итоге в интересах самих афганцев, а не советской стороны. Мы помогали народу-соседу, рассчитывая на обретение в его лице надежного друга, союзника, а не колониального раба.

Необоснованными являются и упреки в недостаточной обученности военнослужащих, неподготовленности офицерского состава и, как следствие, больших потерях. Безусловно, отдельные случаи были. Но 15 тыс. убитых за 10 лет войны — это приблизительно 1,5 тыс. в год. Сравним с «чеченскими» потерями. Сравним с 40–60 тыс. людей, ежегодно погибающими на дорогах России.

Войн без потерь не бывает. И потери той войны при всей их трагичности, степени горя родных и близких погибших назвать тяжелыми нельзя. В ходе боев под Москвой зимой 1941/42 г. советские войска, возглавляемые Г.К. Жуковым, в отдельные периоды обороны столицы теряли до 4–5 тыс. человек ежедневно. Во время битвы за Кавказ в ходе наступления нашей армии с 1 января по 9 октября 1943 г. гитлеровцы потеряли убитыми 281 тыс. человек, 140 тыс. фашистских вояк было уничтожено войсками Донского фронта с 10 января по 2 февраля 1943 г. во время завершающего этапа Сталинградской битвы.

В начале девяностых годов в одной из программ проельцинского в то время «Радио России» прозвучала такая информация. В межнациональных конфликтах на территории СССР и Российской Федерации на тот период погибло 192 тыс. человек. Сопоставить все эти потери и сделать вывод нетрудно.

Ну, а если уж совсем об «афганских» потерях, то уместно будет напомнить, что во время первой англоафганской войны 1838–1842 гг. англичане потеряли убитыми в боях более 30 тыс. человек.

Тяжела утрата близкого человека, друга. Но еще тяжелее, когда кто-то нечистоплотный пытается делать на его крови собственный политический капитал…

* * *

И, наконец, о выводе ОКСВ. Чем он был обусловлен? Поразмышляем. Вспомним 1989 год, то, каким он вошел в историю.

Страну одолевал кризис, лукаво называемый перестройкой. Деструктивные явления в экономике, политике, идеологии, общественной жизни шокировали десятки миллионов ее граждан своей глубиной, размахом, парализовали их сознание и волю. По всей стране бушевали умело подогреваемые и направляемые извне националистические страсти. Лилась кровь. Власть в Советском Союзе прочно удерживал политический оборотень — М. Горбачев, и страна уже заложила под его руководством свой смертельный вираж. Открыто провозглашался отказ от прежних принципов и интересов, бывший вероятный противник скоропостижно становился старым другом, «плюрализм», «новое мышление» и «общечеловеческие ценности» нахраписто и беспардонно напирали со всех сторон.

Внешнеполитический курс круто изменился, цели, ради которых ОКСВ находился в чужой стране, обесценились, дискредитировались, а помпезный вывод войск, безусловно, был на руку руководству страны, мог несколько подкрасить неприглядный фасад его обветшалого здания. Тем более что многие люди начинали уже достаточно ясно понимать, кто же в действительности возглавляет государство, что происходит с нами, представлять, каковы могут быть последствия перестройки. Необходимо было выбить почву у них из-под ног.