Афганский исход. КГБ против Масуда

— Вы же приказали использовать нетрадиционные формы прикрытия. Установив контакт с «Цельсием», далее действую внешне открыто. СЭПО и МУСТ держу в курсе через Торквиста и Нурми. Они не подозревают, что нам известна принадлежность шведки к военной разведке. Навожу туману относительно моего психологического состояния. На шведские деньги помогаю печатать Библии для РПЦ, гуляю по Стокгольму с митрополитом. СЭПО поручила Торквисту подготовить меня к вербовке. В общем, шведы считают, что в Афганистане я помогу их интересы продвинуть.

— Не заигрался? Они же тебя сожрут.

— Зубов не хватит. Продержусь до старта экспедиции. Потом пошлю СЭПО ласково, но далеко. По их оценке, они контролируют ситуацию настолько, что решили послать Нурми с нами в Афганистан. Думаю, для сбора данных. Волнуются, что выводимые части перебросим в Прибалтийский и Ленинградский военные округа.

— Баба совсем не к месту. Можем отказать в визе, основания есть.

— Зачем? Покажем и расскажем, что нужно нашим военным. Идеальный канал дезинформации. Шведы поделятся «ценными сведениями» с НАТО. Нурми въедливая, но не семи пядей во лбу. Допускает грубые проколы.

— Ладно, свяжусь с ГРУ, двинем дезу шведам. Напиши подробный отчет, от руки в моей комнате отдыха. Завтра повезу на экскурсию. Такое увидишь, что сон потеряешь. Я уже месяц не сплю. Пришлю водителя к 10.00. Где ночуешь?

— У тещи, на улице Куусинена. Есть вопрос-просьба.

— Слушаю.

— Кто будет обеспечивать прикрытие в Афгане?

— «Каскад». Проработали маршрут, подобрали точки входа-выхода. Наша резидентура «Карпаты» задействована. Естественно, цели «Пакета» неизвестны даже их командирам.

— Возможно, у меня будет кандидатура из «каскадовцев».

— Лезешь не свою сферу!

— Хотел бы довериться человеку, которого выберу лично.

— Наглеешь на глазах!

— Вы же меня потому и выбрали. Без наглости ничего не удалось бы. Вежливых в конторе полным-полно. Вон, ваш помощник очень обходительный, ему бы язык укоротить, а то вопросы задает. Настоящих оперативников не хватает. Прошу выделить мне в помощь товарища Чудова. Пригодится, когда шведы приедут в Москву.

— Макашвили — штабной кадр, в поле от него толка нет. Так, шуршит бумагами. Чудова используй только в Москве. В суть не посвящай.

— Так я ее и сам не знаю. Вы же, как и шведы, держите меня за подкидного дурака.

— Завтра узнаешь, сон потеряешь. Я уж месяц бессоницей мучаюсь.

— Сейчас принесу шведское снотворное. «Аквавит» называется.

— Точно наглец! Руководителю в рабочее время выпить предлагаешь.

— Про рабочее время я ничего не говорил. Мне же еще отписываться, Виктор Семенович.

После двух часов писанины Алехин отдал начальнику подробное изложение событий последних недель и предложения по плану операции. Адмирал велел не регистрировать документ, что насторожило оперработника. Ему хотелось иметь «бумажный след» на всякий случай. Ведь рапорт без номера мог при осложнениях исчезнуть. Как знал Матвей, устные объяснения не помогут оправдаться, если дело пойдет наперекосяк. Увы, с начальством не поспоришь. Следовало сделать выводы и принять иные меры предосторожности.

Закончив с отчетом, разведчик спрятал в карман любимый «баллограф» — несколько лет назад купил два таких — для себя и отца. Как считалось, эта шариковая ручка могла оставить на бумаге след длиной в 10 км без дозаправки. Поэтому стержень был толстый, из металла. Свой «баллограф» Матвей потерял. Когда папа умер, вторая ручка вернулась к Матвею. Стальной корпус украшала гравировка отцовского имени Alexander — «Защитник».

Затем разведчик вызвал Чудова: «Едем к Серому. Расскажешь про него по пути». Как не удивительно, спецназовец оказался коренным москвичом, который после школы сам выбрал пограничное училище. По окончании попал в «Каскад». Две ходки, по году каждая, в Афган. Положительные оперативные результаты. Награды. Командир группы. Побывал в сложнейших переделках. Не оставил врагу ни одного подчиненного — живого, раненного или погибшего.

Район Орехово-Борисово не считался респектабельным. Откровенно не впечатлял, особенно после Стокгольма. Многоэтажка типовая и обшарпанная, хотя новая. Подъезд и лифт с запашком. Квартира-«двушка» общей площадью 34 кв. м. Кто видел, тот знает. Остальным не объяснишь, почему люди в столице ютятся в жалких условиях. И такое жилье доставалось далеко не всем москвичам. Им завидовали в провинции. Там жили еще хуже.

Дверь открыла молодая женщина. Увидев Чудова, обрадовалась. Взглянув на Алехина, опустила глаза и тихо заголосила.

— Не пущу. Он только вернулся. У него еще 37 суток отпуска.

— Не надо, Марина, — на причитания вышел муж и стал успокаивать супругу. — Это же Игорь с коллегой.