Афганский разлом. Истоки мирового терроризма

Увеличение численности советских войск в Афганистане до 25–30 дивизий, как предлагал Гареев, не решило бы ни одной из военных задач, а привело бы к безвозвратным потерям в пять, шесть, десять раз больше тех, что мы имеем. Про количество раненых и больных можно даже не говорить. Это одна сторона вопроса. А что думает генерал армии о материально-техническом, тыловом, других видах обеспечения частей и подразделений, находящихся на средней высоте в 4500–5000 метров? Сколько потребовалось бы вертолётовылетов для снабжения всем необходимым застав прикрытия афгано-пакистанской границы в течение дня, недели, месяца? Сколько бы ещё «вертушек» завалили «Стингеры»? Потери советской авиации за афганскую войну составили 333 вертолёта и 114 самолётов разных типов. И другой вопрос: во сколько бы обошлось предложение Гареева бюджету Министерства обороны СССР? Напомню дважды доктору фундаментальных наук, что за 1980–1989 годы расходы СССР только по поставкам Афганистану специмущества составили 9,1 млрд рублей. А вот какими были расходы в разные годы пребывания в Афганистане советских войск:

1980 — 268 млн рублей;

1981 — 232 млн рублей;

1983 — 221 млн рублей;

1984 — 366 млн рублей;

1985 — 516 млн рублей;

1986 — 579 млн рублей;

1987–1063 млн рублей;

1988–3972 млн рублей.

В 1990 году Советский Союз поставил в Афганистан имущества ещё на 1 миллиард рублей. Содержание 40-й армии стоило бюджету страны 7,5 миллиарда рублей в год (ежедневно на нужды армии уходило до 20,5 миллиона рублей). Страна уже переживала стадию развала, в марте 1985 года к власти пришёл Горбачёв…

А знает ли генерал армии Гареев историю конфликта между Индией и Пакистаном в Кашмире? Это я к тому, что подразделения специальных горных стрелков обеих сторон конфликта противостоят друг другу в горах на высоте 3000–3500 метров в тяжелейших условиях высокогорья при постоянной нехватке кислорода. Но это люди, родившиеся и всю жизнь проведшие в горах. А большинство наших ребят никогда гор не видели, но были вынуждены в них воевать. Так что вы, господин генерал, неубедительны со своим предложением по усилению борьбы с вооружённой оппозицией Афганистана. Сколько бы ещё полегло в афганских горах мальчишек — советских солдат, страшно подумать!

Присутствие в Афганистане воинского контингента требовало координации действий на уровне руководства НДПА, Ревсовета, афганской армии, оперативных частей ХАД (Службы государственной безопасности Афганистана), Царандоя (Министерства внутренних дел Афганистана). Но взаимодействие советских представительств с ними носило условный характер, что порождало несогласованность, сумятицу и не позволяло достичь нужного результата. А поступавшие советническим аппаратам указания из Москвы, совершенно не учитывавшие афганскую специфику, имели форму директив и подлежали неукоснительному исполнению.

Функции координации советнических структур мог бы выполнять главный военный советник в Афганистане, но ему не подчинялась 40-я армия. Представительства КГБ и МВД замыкались на московское руководство. Вопросы военно-политического характера, требующие рассмотрения на высшем партийном и государственном уровне, был правомочен решать только посол Советского Союза в Афганистане Табеев. Но различного рода дипломатические условности снижали качество и эффективность его работы. Таким образом, совместные операции ограниченного контингента советских войск и регулярной армии Афганистана согласовывались оперативной группой Министерства обороны СССР, возглавляемой до конца 1984 года маршалом Советского Союза С. Л. Соколовым (с 1985 года — генералом армии В. И. Варенниковым). На завершающем этапе афганской кампании Варенникову разрешили непосредственно выходить на политическое руководство Республики Афганистан.

В решении боевых задач 40-й армией оперативная группа Министерства обороны СССР выполняла роль «толкача»: вмешивалась в бою в управление войсками в звене «батальон — бригада», подменяла или дублировала командиров в боевых операциях. То есть следовала порочной практике, сложившейся в Советской армии в 70-х годах, не без участия, кстати, первого заместителя министра обороны СССР С. Л. Соколова. И то и другое приводило к непоправимым ошибкам и ставило под сомнение право командиров самостоятельно командовать войсками в боевой обстановке. В случае успеха лавры победителей, естественно, доставались оперативной группе маршала Советского Союза, а в случае неудачи головы летели с командиров, которые, как правило, были непричастны к трагедии (яркий тому пример — первая Кунарская операция в феврале-марте 1980 года). Впрочем, Сергею Леонидовичу Соколову, как руководителю оперативной группы, не составляло труда и лично организовывать бой двух-трёх батальонов. Кому-кому, а ему-то, первому заместителю министра обороны СССР, отвечавшему за боевую подготовку Советской армии, было известно, что ограниченный контингент советских войск не готов к выполнению боевых задач в Афганистане по новому сценарию развития событий.